Султан Селим I — Грозный отец Сулеймана Великолепного. Реальная биография
Селим был сыном султана Баязида II. Он стал наместником оттоманского султана на Балканах.
Борьба за престол
Когда его отец, Баязид II, стал оказывать явное предпочтение своему второму сыну, Ахмеду, Селим испугался за свое будущее.
Он взбунтовался и во главе небольшого войска отважно двинулся на Константинополь. Скорее всего, Селим надеялся на поддержку мятежников в столице, однако его расчет не оправдался.
В состоявшемся сражении Баязид II, стоявший во главе огромной армии, легко одолел Селима, и тому пришлось бежать в Крымское ханство, где султану его было трудно достать.
В Северном Причерноморье среди крымских татар беглец решил переждать трудное время и вновь начать борьбу за отцовское наследство.
В 1512 г. султан Баязид II принял довольно редкое среди монархов мира решение: он добровольно отрекся от престола Блистательной Порты и ради спасения её от военных потрясений передал власть Селиму.
Возвращение беглеца из Крыма в Константинополь больше напоминало военный триумф.
Явуза
Новый султан Селим I отплатил за великодушие отца тем, что приказал казнить всех родственников по мужской линии, которые могли бы претендовать на его султанский престол. За это он получил прозвище - Явуза, что в переводе с турецкого означало «Мрачный».
Начало завоеваний
В правление Селима I началась большая полоса завоеваний, в известной степени подготовленная деятельностью его предшественников.
Правители Восточной Европы боялись его, западные монархи на бумаге побеждали его и делили его владения. Однако при Селиме почти не велось войн против христиан.
В этот период было очень велико могущество сефевидского шаха Исмаила I, овладевшего Ираном, Ираком, Афганистаном и Средней Азией, но Селим без колебаний решил помериться с ним силой.
В 1513 г. Селим устроил в Анатолии жестокую резню «еретиков»-шиитов, истребив 40-45 тысяч человек в возрасте от 7 до 70 лет - вероятно, чтобы очистить от шиитов пограничные области (в целом 4/5 населения Малой Азии были шиитами и сочувствовали Сефевидам).
В мае 1514 г. армия Селима выступила в поход на восток, миновала Сивас, Эрзурум и вторглась во владения Исмаила; кызылбаши избегали боя, надеясь истощить войско противника, отступали вглубь страны, уничтожая все, что могло пригодиться туркам.
23 августа 1514 г. в битве при Чалдыране султан одержал победу над шахом, который чудом уцелел во время бегства (у Селима было 120-200 тыс., у Исмаила 30-60 тыс.; турки имели перевес в огнестрельном оружии, у кызылбашей пехота и артиллерия практически отсутствовали).
Спустя две недели Селим вступил в столицу Сефевидов Тебриз; он пробыл здесь несколько дней, но янычары, боясь голодной зимы, потребовали вести их назад.
Селим ушёл через Ереван, Карс, Эрзурум, Сивас и Амасью, захватив казну и гарем шаха и уведя в Стамбул около тысячи искусных ремесленников.
После Чалдырана туркам подчинились Диярбакыр, Битлис, Госанкеифа, Мийяфарикин, Неджти; но когда Селим ушёл, Исмаил покорил большую часть Юго-Восточной Анатолии и целый год осаждал турецкий гарнизон в Диярбакыре.
В 1515 г. Селим I уничтожил династию Зу-ль-Гадиров, правившую в буферном государстве Эльбистан (Абулустейн), обезглавил султана Ала ад-Дина и начал готовить поход против Египта.
Турки освободили от осады Диярбакыр и вновь разбили сефевидов в битве при Кочхисаре.
Курдистан
Курд Идрис, за заслуги перед султаном получивший право завоевать Курдистан, взял после долгой осады Мардин, овладел Диярбакыром, Синджаром, покорил всю Месопотамию; Исмаил I до самой своей смерти не пытался взять реванш над турками.
Мамлюкский султан Кансух Гури пытался мешать покорению Курдистана; Селим I долго поддерживал в нём надежду на мирное разрешение конфликта, пока не подготовил удар.
Битва на равнине Мардж Дабик
Ещё в июле 1516 г. Каир посетило османское посольство, обсуждавшее закупку египетского сахара, а 5 августа турки вторглись во владения черкесских мамлюков.
24 августа 1516 г. между турками и мамлюками произошла битва на равнине Мардж Дабик неподалеку от Халеба.
Исход сражения снова решила турецкая артиллерия - лучшая в мире на тот период. Черкесы презирали артиллерию, а конница мамлюков была гораздо лучше турецкой, но Селим укрыл свои пушки за связанными между собой повозками и деревянными баррикадами, и черкесы были разбиты наголову.
Султан Гури погиб в битве, его преемником стал Ашраф Туман-бей, который продолжал войну.
29 августа 1516 г. Селим принял титул «Служитель обоих священных городов», то есть Мекки и Медины, ещё подчинявшихся Египту.
Сирия и Палестина
В сентябре турки без боя заняли Сирию, 9 октября вошли в Дамаск, к концу ноября турки завершили завоевание Палестины взятием Газы.
Туман-бей собрал новую армию, разбитую 25 декабря 1516 г. при Бейсане, в Палестине. Мамлюки убили послов Селима, что дало ему повод к мести.
Египет
Вступив в Египет в январе 1517 г., Селим артиллерией разрушил укрепления Каира и заставил Туман-бея бежать из города.
Однако через несколько дней Туман-бей с небольшим отрядом ворвался в город ночью; на улицах произошла ожесточенная резня, в общем хаосе было перебито около 50 тыс. жителей Каира.
После этого Селим I приказал обезглавить 800 мамлюкских беев.
Туман-бей ещё два месяца пытался бороться с турками: он отступил в Дельту, где мог бы сопротивляться очень долго, с презрением отвергал сдачу (Селим думал сохранить ему жизнь и использовать его храбрость), но был выдан в результате измены египетских бедуинов, для которых мамлюки были чужаками и угнетателями, и 13 апреля 1517 г. повешен под аркой ворот Каира.
Хиджаз и Венеция
В апреле 1517 г. Селиму прислали ключи от Медины и Мекки, весь Хиджаз сделался османским владением.
Венеция стала платить туркам дань за Кипр, которую прежде платила Египту, даже отряд мамлюков, покоривший Йемен незадолго до этого, подчинился султану.
Таким образом, за четыре года Селим удвоил территорию Османской империи.
Венгрия и Алжир
В 1518 г. победоносный султан заключил мир с Венгрией, а в 1519 г. его вассалом признал себя знаменитый впоследствии корсар Хайр-ад-Дин Барбаросса, только что овладевший городом Алжир (правда, спустя год он потерял Алжир и несколько лет вел борьбу за город и за господство над страной).
На Ближнем Востоке больше никто не осмеливался бросить вызов Селиму I, если не считать религиозных мятежей в Сирии и Анатолии в 1518-19 гг., с которыми войска султана легко справились.
Смерть
Селим Храбрый и Свирепый умер в возрасте 54 лет от чумы в городе Чорлу, готовя экспедиции на остров Родос и в Индию: он не успел осуществить многие свои планы.
Его дело продолжил сын и наследник султана Сулейман, получивший в истории прозвище Великолепный. Отец хорошо подготовил его к управлению страной и сильной армией.
Султан Селим I грозный родился 10 октября 1470 года. Он был сыном султана Баязида II и его жены Гульбахар Хотун. Из трех сыновей Селим был младшим сыном Баязида II и не являлся наследником престола.
Селим был наиболее энергичным и воинственным, таким не похожим на своего отца, но очень напоминавшим своего деда завоевателя. Любимым сыном Султана Баязида был второй сын Ахмед, более талантливый в области управления. Это и стало причиной волнения и бунта Селима против своего отца.
Переживая за свое будущее и зная, что дни больного Баязида сочтены, исполненный решимости Селим решил претендовать на трон. Он приехал в Стамбул, где заручился поддержкой янычар, которые испытывали презрение к военной бездеятельности Баязида. Он надеялся на поддержку этих мятежников, но его ожидания не оправдались.
Не смотря на свою болезнь, Султан Баязид, стоявший во главе своей огромной армии, смог помешать младшему сыну. И при поддержке своих верных подданных продолжал действовать в интересах сына Ахмета. Селиму же пришлось бежать в Крымское государство, где султан Баязид не мог его достать.
Здесь он переждал трудное время и собрал новую армию. Больше того, Селим получил поддержку от Крымского хана Менгли-Герея.
Вместе с новой армией Селим прошел по северному побережью Черного моря и захватил Адрианополь. После этого вместе с янычарами он направился в Стамбул, где его отец Султан Баязид II согласился отречься от престола в его пользу. Передав власть своему младшему сыну, Баязид попросил у него разрешения отправиться в Дидимотику, на родину, где он родился. Но туда он так и не попал. Говорят, что он был отравлен по приказу Селима.
Так началось правление Селима I Грозного. Но в первые месяцы правления нового султана, Ахмет продолжал контролировать часть Анатолии. В итоге, 24 апреля 1513 года, войска Султана Селима и Ахмета вступили в бой при Енишехире возле Бурсы. Селим разбил силы Ахмета, а сам Ахмет был арестован и вскоре казнен.
Шехзаде Коркут, другой брат Селима, быстро признал власть своего брата. Но не смотря на это, недоверчивый Селим решил все-таки проверить его верность. Он послал ему поддельные письма от имени некоторых государственных подданных, в которых Коркута призывали поднять восстание против Султана Селима.
Коркут попался на его уловку и согласился. Узнав об этом, Селим приказал взять Манису в окружение. И по его приказу шехзаде Коркут был захвачен в плен и казнен в 1513 году. Его похоронили в Бурсе.
Казнив своих братьев, он также решил умертвить и своих осиротевших племянников, мальчиков от пяти лет. Все они были задушены шнурком. В это время сам Селим находился в соседней комнате и слышал их душераздирающие крики.
Султан Селим был правоверным суннитом и яро выступал против шиизма. И в 1513 году по его приказу по всей империи были составлены списки шиитов. В списке оказалось 40-45 тысяч действительных и мнимых последователей шиизма. Всех, кто был в этом списке, уничтожили. Это были люди от 7 до 70 лет.
Истребив всех шиитов внутри своего государства, в мае 1514 года, Селим разжег войну против Сефевидского шаха Исмаила I. Война была тяжелой, но продлилась недолго. 23 августа 1514 года их войска сошлись в жестоком бою в Чалдынской долине.
Бой завершился полным разгромом армии шаха Исмаила. Легерь и весь гарем шаха попали в руки победителей. Селим не стал их брать в плен. Он попросту приказал пинками вышвырнуть их из лагеря, в чем мать родила.
Характер
По характеру султан Селим оказался невероятно жестоким. Из тихого и угрюмого состояния он мог быстро перейти в бурный восторг или в бурный гнев. В такие моменты справиться с ним могли только дворцовые шуты. Султан Селим считал недостойным трогать шутов.
Другие должности при Селиме Грозном были смертельно опасными. На первом месте в этом смертельном списке была самая престижная и высокооплачиваемая должность великого визиря. В те временя даже появилась поговорка: «Чтоб тебе быть визирем у Селима». Что означало открытое пожелание скорой смерти.
Говорят, что султан Селим был неистов и в интимной жизни. Женщинам он предпочитал кастрированных мальчиков. У него даже был особый гарем, состоящий целиком из малолетних кастратов. В рабах у султана недостатка не было, их постоянно привозили торговцы людьми.
К женщинам же Селим вообще никак не относился. Даже не считал их за людей. Однако по правилам султану полагалось иметь гарем. И с этим правилом он не спорил. Пока требовалось появление на свет наследника от него, Селим посещал свой женский гарем.
Доподлинно известно о двух женах Селима I, обе они носили имя Айше. Одна из них являлась дочерью крымского хана Менгли-Гирея, другая была европейского происхождения. Кем из них была Айше Хафса-султан так и не известно.
Известно о пяти сыновьях Селима. Четверо из них умерли ещё в детстве. Когда у Селима появился наследник, он снова переключился на мальчиков. Интимное общение с малолетними мальчиками вызывало у него умиротворение. Тогда он томно вздыхал и писал стихи.
Так или иначе, султан Селим был одним из выдающихся османских султанов, способствовавших возвышению империи. Его завоевательная политика во многом предопределила дальнейшую военную экспансию Турции на все четыре стороны света.
Короткое восьмилетнее правление этого грозного султана открыло эпоху турецкого господства в Средиземноморье и соответственно, влияния Османской империи на политическую жизнь Европы, которое продолжалось более 400 лет.
Таким, раскинувшимся далеко на два континента, было теперь имперское наследие его сына Сулеймана.
Султан Селим умер в возрасте 49 лет от скоротечной болезни в городе Эдирне, готовя походы на остров Родос и в Индию. Его правление османской империей продолжил его сын Сулейман Великолепный.
Сулейман не был похож на своего отца. При Сулеймане страх покинул дворец. Он окружил себя поэтами, художниками и музыкантами. Селим же был безжалостным и жестоким. А Сулейман казался миролюбивым.
Один из послов писал: «Это кроткий ягненок, который унаследовал царство грозного льва».
Сразу вслед за тем он велел задушить трех своих братьев и 10 племянников. По свидетельству турецких историков, этот султан был человек образованный, любил литературу, с уважением относился к богословию и с удовольствием покровительствовал ученым. Однако он был очень жесток и внушал ужас всем своим приближенным. Никто не мог считать себя защищенным от его гнева (одного за другим султан казнил семь великих визирей). При нем завоевательные войны турок, прекратившиеся было при его отце, развернулись с новой силой.
Первой жертвой Селима стал шиитский Иран. Сам султан был правоверным суннитом и ярым противником шиизма. В 1513 г. по его указанию по всей империи были составлены списки шиитов с целью их поголовного уничтожения. В списки попало 40-45 тысяч действительных и мнимых последователей шиизма, и все они, в возрасте от 7 до 70 лет, были уничтожены. Истребив шиитов внутри своего государства, Селим в мае 1514 г. начал войну против иранского шаха . Она была трудной, но не продолжительной. Персы избегали боя, желая истощить войско противника - уходили в глубь страны, уничтожая по пути все, что пригодилось бы Селиму, особенно продовольствие. Наконец, 23 августа 1514 г. противники сошлись в жестоком бою в Чалдыранской долине, расположенной к востоку от озера Урмия. Войско Селима насчитывало 120 тысяч воинов. В армии солдат числилось не меньше, притом они не были истощены долгим изнурительным походом. Однако султан имел перевес в огнестрельном оружии, особенно в артиллерии. Главная сила персидской армии заключалась в ее кавалерии. Что касается артиллерии и регулярной пехоты, то они у персов практически отсутствовали. Это обстоятельство предрешило их поражение.
Турецкая армия выстроилась в своем обычном боевом порядке: на правом фланге стояли анатолийская и караманийская конница и азабы (нерегулярная пехота). На левом фланге находились европейские нерегулярные войска. В центре вместе с султаном были расположены янычары, прикрытые оградой из повозок и верблюдов. Артиллерия размещалась между войсками, стоявшими на двух флангах. Лошади, истощенные от недостатка корма, едва держались на ногах; пехота также была сильно измучена голодом, но солдаты снова воодушевились отвагой при виде неприятельских палаток, в которых надеялись найти большие сокровища, и персидских мундиров, блестевших золотом и драгоценными камнями. Когда началась битва, персы обрушились на фланги и центр турецкой армии. Азабы, стоявшие на левом фланге, не выдержали удара персидской кавалерии и разбежались в разные стороны. На левом фланге азабы держались увереннее и только отошли в сторону, чтобы открыть стоявшие за ними пушки (они были привязаны одна к другой железными цепями). Тогда стоявшие в центре янычары вышли из-за своей ограды и осыпали наступавших персов пулями из пищалей. Залпы пушек и пищалей, произведенные в упор, нанесли огромный урон шахской кавалерии. Руководивший атакой шах был ранен, сбит с лошади и едва не попал в плен. Его войско, будучи не в силах перенести жестокий обстрел, обратилось в бегство. Бой кончился полным разгромом армии . На поле боя осталось около 50 тысяч персидских воинов. Лагерь, а также гарем шаха попали в руки победителей. Все пленники были в тот же день казнены. Через две недели Селим вступил в шахскую столицу Тебриз, пробыл в ней несколько дней и отправился в обратный путь, захватив с собой казну Исмаила. Он также увел в Стамбул около тысячи искусных ремесленников.
Селим Явуз в очередном походе
В 1514 г. султану практически без боя удалось присоединить Курдистан. В 1516 г. турецкая армия вторглась в Сирию, население которой изнывало под гнетом мамлюкских султанов Египта. Навстречу Селиму выступил 78-летний, но еще энергичный египетский султан . Решительное сражение произошло 24 августа 1516 г. на Дабикском поле (Мардж-Дабик), расположенном на расстоянии одного дневного перехода от Халеба. Ударной силой египтян была великолепная мамлюкская конница. Но исход боя, как и в войне с персами, решила не она, а турецкая артиллерия, которая по праву считалась в ту пору лучшей в мире. В турецком войске были пушки различных калибров, в том числе легкие орудия, устанавливаемые на конных повозках. Батареи Селима, укрытые за связанными между собой телегами и деревянными баррикадами, нанесли мамлюкам огромный урон. Последовавшая затем атака турок завершилась беспорядочным бегством египтян. Видя свое поражение, принял яд. 28 августа Селим вступил в Халеб, а на следующий день принял титул "Служителя обоих священных городов", принадлежавший ранее султанам Египта. Это означало, что он взял на себя роль духовного и светского главы всех мусульман, для которых священными были города Мекка и Медина, находившиеся во владении мамлюков. В сентябре турки беспрепятственно заняли всю Сирию, а к концу ноября завершили завоевание Палестины.
Новый султан мамлюков попытался организовать отпор турецкому наступлению, но уже 25 декабря 1516 г. в битве при Бейсане (Палестина) османские войска разгромили значительную часть собранной армии. Через месяц произошли решительные бои в северном предместье Каира Риданиийя, где построил укрепления и установил около 100 пушек. 22 января 1517 г. силы были разбиты. Пушки мамлюков не выстояли против батарей Селима, а их войска быстро обратились в бегство. Турки овладели Каиром. Спустя несколько дней попытался ночью отбить город. Развернулись жестокие уличные бои, в которых погибло около 50 тысяч жителей египетской столицы. Когда турки взяли верх, Селим приказал обезглавить 800 мамлюкских беев. еще два месяца пытался бороться с турками, но был схвачен своими же сподвижниками и выдан Селиму. 13 апреля 1517 г. последнего мамлюкского султана Египта повесили под аркой ворот Каира. В августе Селим двинулся в обратный путь, по традиции выселив в Стамбул тысячу искусных ремесленников. Еще до его отъезда Каир посетил шериф Мекки и Медины. Он официально признал турецкого султана в качестве халифа - повелителя всех мусульман.
В то время, когда Селим вел войну в Египте, турецкие пираты отбили у испанцев Алжир - крупный порт в Северной Африке. В 1518 г. их главарь Хайреддин Барбаросса признал над собой власть султана и получил титул бейлербея Алжира. Таким образом, за короткий срок Селим почти вдвое расширил пределы Османской империи.
Умер он скоропостижно от рака в возрасте пятидесяти лет, готовя военную экспедицию на остров Родос. Он так и не сумел осуществить многие свои планы. Его дело продолжил сын и наследник , получивший в истории прозвище Великолепный.
Дворец Топкапы. Июль 1512 года. Ташлык.
Внимание! Райсан Султан Хазретлери! - громко произнес ага.
Наложницы Падишаха выстроились в ряд и смиренно склонили головы. В ташлык вошла Госпожа. Тёмные кудри красиво ниспадали на плечи, диадема с изумрудами придавала её образу изящности. Красное платье Госпожи было украшено кружевами и россыпью драгоценных камней, переливающихся на солнце.
Добро пожаловать, Госпожа, мы очень рады вам, - расплывшись в довольной улыбке, произнес Яхзы Ага - гаремный евнух, учтиво поклонившись.
Спасибо, Яхзы, - Райсан приветливо улыбнулась аге, - Повелитель у себя?
Да, Султанша, он ожидает вас в своих покоях.
Хорошо, я иду к нему. Но, прежде, девушки, я хочу вам сказать, что привезла дары из Египта, - добавила султанша, дабы развеселить застывших с постными лицами девушек.
Слуги внесли четыре сундука, в которых лежали дивные ткани, украшения и платья.
Да хранит вас Аллах, Султанша, мы молимся за Вас! - щебетали радостные девушки.
Госпожа осталась довольна, улыбнулась и последовала в покои Падишаха. «Как же давно я здесь не была», - подумала она, разглядывая стены дворца.
Райсан Султан - младшая сестра Султана Селима I Явуза, дочь Султана Баязида Хана и Гюльбахар Султан. В 14 лет ее выдали замуж за Орхана Пашу - Бейлербея Диярбакыра. Юная Султанша на коленях умоляла отца, она мечтала выйти замуж по любви, но Баязид Хан решения своего не поменял. Райсан Султан возненавидела и Султана, и своего мужа. Госпожа уехала с Орханом Пашой в Диярбакыр. Но не прошло и года, как в Топкапы пришла весть: Орхан Паша внезапно скончался от болезни. Райсан Султан вернулась в столицу. Спустя восемь лет её выдали замуж во второй раз за Пашу, египетского наместника, и Госпожа вновь покинула Топкапы. Супруги уехали в Египет, с тех пор ни разу не возвращались в Стамбул.
И вот, спустя четыре года, Султанша вновь идет по родным коридорам дворца, вспоминая детство. Но внезапно поток мыслей прерывается громким возгласом:
Райсан?
Она остановилась и медленно обернулась, будто боялась спугнуть того, кто её окликнул.
Сестра! Как я рада тебе! - воскликнула Мелиха Султан, самая младшая сестра Падишаха, - мы так давно не виделись. Почему нам не сообщили о твоём приезде?
Мелиха, милая, ты не представляешь, как я рада тебя видеть! Иншаллах, ты в добром здравии? Я думала, что Султан-отец, да хранит Аллах его душу, выдал тебя замуж.
Как Госпожа была счастлива от встречи с младшей сестрой! Голубоглазая белокурая малышка стала молодой красавицей-Султаншей. Нежно-розовое платье подчёркивало невинность юной Султанши, изящные браслеты и серьги завершали образ, а дорогое золотое колье с рубинами на шее девушки указывало на её высокий статус, принадлежность к Османской династии.
Всё хорошо, дорогая сестра, - ответила не менее радостная Мелиха.
Я рада. Я иду к повелителю, не составишь мне компанию?
Нет, я пойду к Валиде, сообщу ей добрые вести и прикажу устроить в гареме праздник в честь твоего приезда! Мне пора, я должна всё подготовить, - обняв сестру, девушка помчалась к покоям Валиде.
Покои Падишаха
Повелитель, Райсан Султан пожаловала, - монотонно сказал стражник.
Проси, - радостно ответил Султан.
Повелитель… - в покои зашла Райсан, - Я Вам очень рада, приветствую Вас.
Дорогая моя Райсан, добро пожаловать в Топкапы! Иншаллах, ты хорошо добралась? - протягивая руку, произнес Падишах.
Спасибо, Селим, всё хорошо, - ответила Госпожа и поцеловала руку брата.
Присядем, - указал рукой Селим, - Мурад Паша прибыл с тобой? Как мой племянник Мехмед?
Мурад Паша остался в Египте вместе с сыном. Слава Аллаху, Султанзаде Мехмед в добром здравии, - произнесла Райсан, устраиваясь на подушках возле столика со сладостями.
Селим Хан долго разговаривал со своей сестрой, начало смеркаться. Вдруг их разговор прервал вошедший стражник:
Повелитель, Айше Хафса Султан и ваши дети прибыли, они во дворе. Султанша пожелала сразу же отправиться к вам.
Хорошо, Махмуд Ага, проси.
В комнату вошла супруга Селима, Айше Хафса Султан.
Повелитель, - поклонилась Хафса, - Вы уже два месяца в Топкапы, я так скучала по Вам! Всё время думала о том, когда же я вновь увижу Ваш благословенный лик! Почему нам пришлось так долго ждать?
Хафса, роза моя, ты пролила свет в мои покои, - ответил довольный Султан, - Так было нужно для вашей безопасности. Это Райсан Султан, ты помнишь её?
Конечно, я помню прекрасную Султаншу, - Хафса Султан приветливо кивнула, - Как вы, Госпожа?
Здравствуй, Айше, - с некой надменностью поприветствовала Райсан супругу Падишаха, - я прекрасно, а как вы? Как мои племянники?
Всё в порядке, иншаллах. Мы молимся за Ваше здоровье, Госпожа. Мои дочери и Шехзаде прибыли вместе со мной. Если вы желаете увидеть их, я немедленно распоряжусь, - уже направилась в сторону двери Хафса, но Райсан остановила её жестом.
Не нужно. Позже я сама навещу племянников, а сейчас пусть дети отдыхают. Они много времени провели в дороге, как и ты, кстати. Оставь нас, - строго сказала Султанша и гордо вздёрнула подбородок
Хафса была возмущена. Скривив лицо в непонятной улыбке, Айше тихо произнесла:
С вашего позволения, Повелитель.
Селим кивнул, и его супруга удалилась. Райсан осталась довольна. Повелитель же слегка нахмурился.
Райсан.
Да, мой Султан?
Относись к моей супруге с должным уважением. Это не рабыня из гарема, а моя законная жена, мать моих детей.
Султанша не смогла скрыть своё недовольство от услышанного и решила закончить так и не начавшийся разговор:
Позвольте мне удалиться, Повелитель, я очень устала, хочу отдохнуть, - раздосадовано промолвила Госпожа.
Конечно, иди, - Падишах поцеловал сестру в лоб.
Самые красивые наложницы танцуют на празднике. Их руки переплетаются в изящных движениях и похожи на стебельки роз. Звучит приятная музыка, в воздухе царит радость и веселье. В честь приезда Госпожи наложницам раздают лукум и халву, угощают шербетом. На подушках за самым большим столом сидит Мелиха Султан, покачиваясь в такт красивой мелодии. Светлые волосы Султанши изящно собраны золотой заколкой, нежное кремовое платье подчёркивает её тонкую талию.
Дорогу! Валиде Султан Хазретлири! - Внезапно выкрикнул стражник.
Музыка затихла, девушки перестали танцевать, все встали, приветствуя Госпожу. Валиде прошла и одарила своей лучезарной улыбкой весь гарем. Несмотря на преклонный возраст, Гюльбахар Валиде Султан грамотно управляла гаремом, всегда и ко всем была справедлива. Всегда посещала все мероприятия, в том числе праздники, устроенные непоседой-падчерицей.
Родная мать Мелихи, Ширин Султан, умерла при родах, и Гюльбахар Валиде воспитывала Мелиху как родную дочь.
- Валиде, - поклонилась девушка, - Вы прекрасно выглядите!
Султанша и вправду очень хорошо выглядела. Тёмно-русая коса вокруг головы, диадема с крупными сапфирами и синее, как вечернее небо, платье, усыпанное камнями.
Не прошло и минуты, как гаремный ага снова закричал:
Внимание! Райсан Султан Хазретлери.
Султанша вошла, музыканты продолжили играть, а прекрасные одалиски начали свой грациозный танец.
Моя девочка, Райсан, как же я тосковала по тебе! - улыбнулась Госпожа и обняла свою дочь.
Валиде, как Вы?
Всё хорошо, дорогая. Где мой внук Мехмед?
Мехмед в Египте, с отцом, Валиде.
Почему ты не взяла его с собой? Я соскучилась по своему внуку. Пусть и Паша приедет.
Матушка… Мурад Паша не может сейчас оставить свой пост. Египет нельзя оставлять без присмотра, там не всё спокойно. Мой муж пытается погасить восстание мамлюков. Сейчас не подходящее время, - вздохнула Госпожа.
Аллах-Аллах, - Валиде заволновалась, - мой сын оповещён об этом?
Конечно, матушка, Мурад и Повелитель ведут переписку.
Музыка неожиданно оборвалась и Джафер ага вновь заявил:
Айше Хафса Султан!
Супруга Повелителя пришла не одна. С ней были её дочери. Молодые красавицы-Султанши проследовали на поклон к Валиде.
Валиде Султан, - поклонилась Хафса и поцеловала руку Госпожи, - Султанши… - едва заметно опустила голову Айше, приветствуя сестёр Падишаха. Мелиха улыбнулась, а Райсан скривила лицо и отвернулась.
Мои милые внучки, идите же ко мне! - воскликнула обрадованная появлением любимых внучек Госпожа.
Шах-и-Хубан побежала к бабушке, а повзрослевшие Хатидже, Фатьма и Бейхан учтиво поклонились и по очереди поцеловали руку Валиде.
Тётушка? - изумлённо взглянула Фатьма на Райсан и кинулась её обнимать.
Племянницы мои, красавицы! Как же вы выросли, да хранит вас Аллах! - восторгалась Райсан и угодила в объятия дочерей Падишаха. Восторг юных Султанш прервало резкое слово Хафсы:
Довольно! Ведите себя сдержанно и достойно, что за ребячество? Вам не подобает себя так вести.
Сёстры отошли от Райсан и виновато склонили головы.
Простите нас, матушка, мы ведь пр…
Не нужно, Хатидже, - прервала свою племянницу Райсан. - Хафса! - прикрикнула Госпожа. Супруга Повелителя послушно встала.
Музыканты даже перестали играть, все изумлённо наблюдали.
Хафса, ты собираешься наказывать их за любовь ко мне, глупая хатун? Это дети Повелителя мира, в них течёт моя кровь
Простите, Райсан Султан, но я не хатун. Я - дочь крымского Хана Менгли Гирея, законная жена Падишаха, и не нужно указывать, как воспитывать моих детей!
Что за дерзость?! - Госпожа была вне себя от возмущения. Не смей говорить со мной в таком тоне!
Айше, иди к себе, - строго сказала Валиде, явно недовольная склоками в Султанской семье.
Но, Госпожа… - начала Хафса, но Султанша остановила её жестом.
Я сказала, отправляйся в свои покои.
Айше Хафса поклонилась, взяла за руку Шах Султан и тихо произнесла:
Девочки.
Мои старшие племянницы останутся здесь, - твёрдо сказала Райсан.
Супруга Падишаха удалилась со своей младшей дочерью, с досадой и глубочайшей обидой.
Сели́м I Гро́зный (Яву́з) (осм. سليم اول - Selîm-i evvel , тур. Birinci Selim, Yavuz Sultan Selim ; 10 октября (14651010 ) - 22 сентября ) - девятый турецкий султан и 88-й халиф с 1512 года .
Биография
В мае 1514 года армия Селима выступила в поход на восток, миновала Сивас , Эрзурум и вторглась во владения Исмаила; кызылбаши избегали боя, надеясь истощить войско противника, отступали вглубь страны, уничтожая всё, что могло пригодиться туркам. 23 августа 1514 года в битве при Чалдыране султан одержал победу над шахом (у Селима было 120-200 тыс., у Исмаила 30-60 тыс.; турки имели перевес в огнестрельном оружии, у кызылбашей пехота и артиллерия практически отсутствовали).
Спустя две недели Селим вступил в столицу Сефевидов Тебриз ; он пробыл здесь несколько дней, но янычары , боясь голодной зимы, потребовали вести их назад. Селим ушёл через Ереван , Карс , Эрзурум , Сивас и Амасью , захватив казну и гарем шаха, и уведя в Стамбул около тысячи искусных ремесленников. После Чалдырана туркам подчинились Диярбакыр , Битлис , Хасанкейф , Мийяфарикин , Неджти ; но когда Селим ушёл, Исмаил покорил большую часть Юго-Восточной Анатолии и целый год осаждал турецкий гарнизон в Диярбакыре .
Известно о пяти сыновьях Селима I, четверо из которых (Орхан, Муса, Коркут, Увейс) умерли в детстве. Матерью всех шехзаде была европейка Айше. Некоторые источники утверждают, что у Селима I был только один сын, Сулейман I .
Также встречаются упоминания по меньшей мере о двух других жёнах Селима I, имена которых неизвестны .
В культуре
Появляется в одной из финальных сцен игры Assassin"s Creed: Revelations , где собственноручно сбрасывает в пропасть своего брата Шехзаде Ахмета.
Напишите отзыв о статье "Селим I"
Примечания
Ссылки
- // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
- Селим - статья из Большой советской энциклопедии .
- (недоступная ссылка с 14-06-2016 (1094 дня)) - Монархи. Мусульманский Восток XV-XX, - М.: Вече, 2004. - 544 с.
Отрывок, характеризующий Селим I
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.
Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l"Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.
Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.