2012 – ГОД РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ

ЗАЩИТНИЦЫ ВЕРЫ

Дочери русских царей, выходя замуж, сохраняют преданность своей вере – это правило было хорошо известно в Европе. Не всегда поэтому судьбы их складывались вполне счастливо

ЕЛЕНА МОСКОВСКАЯ

Происшедшая от корня

Вспомним историю княгини Елены – дочери государя Ивана Третьего. Памятуя о её «благоверном подвиге», летописец так охарактеризовал эту замечательную христианку: «происшедшая от корня», «в непоколебимом благочестии взращённая, «от благочестивых родителей поставлена».

Её мать Софья была племянницей последнего византийского императора Константина XI Палеолога и воспитывалась в Италии. Ватикан связывал с нею большие надежды. Предполагалось, что Софья поможет обратить Русь в католичество, но едва девушка ступила на Русскую землю, как бросилась в храм и начала целовать иконы.

Прошло двадцать три года. Великую княгиню Елену решено было выдать замуж за великого князя Литовского Александра. В то время Литва включала Белоруссию, Смоленщину и другие русские земли. Несмотря на то что большая часть жителей там исповедовала православие, князья литовские выбрали католичество. Правда, не все – иные бились на поле Куликовом рядом со святым князем Димитрием. Но постепенно Рим всё более утверждался в Западной Руси. Чтобы нашлось кому защищать отеческую веру, и дано было согласие на брак Елены с Александром.

Девушка отправилась в путь, подкреплённая инструкцией отца: «Память великой княжне. В божницу латинскую не ходить, а ходить в греческую церковь. Из любопытства можешь видеть первую или монастырь латинский, но только однажды или два раза. Если свекровь твоя будет в Вильне и прикажет тебе идти с собою в божницу, то проводи её до дверей и скажи учтиво, что идёшь в свою церковь».

Правда, Александр, успевший влюбиться, клятвенно заверял Ивана III, что не будет препятствовать будущей супруге «содержать греческий закон, нудить её к римскому закону» и даже не допустит такого перехода, если бы и сама она захотела. Но обещание дано было устно, противоречило польским законам, да и, наконец, мало ли кто в чём клянётся. Всерьёз родители надеялись лишь на саму Елену, зная её характер. Предстояло узнать его и полякам с литовцами.

Княжне было девятнадцать, когда в 1495 году русское посольство достигла Вильно. Венчание состоялось в местном кафедральном соборе святого Станислава сразу по двум обрядам – католическому и православному. Служили виленский епископ Радзивилл и московский священник Макарий. Там, в Вильно, молодые супруги и поселились, ещё не представляя, какие испытания им предстоят. В каком-то смысле в Риме на княгине надеялись отыграться за неуспех с её родителями. «Русь слишком сильна и оттого так упряма, – полагали католики, – а Елена всего лишь женщина, и вряд ли она окажет серьёзное сопротивление».

Королева

В очень сложном положении оказался Александр. Он надеялся, что всё обойдётся. Но не обошлось. Из Рима ему слали письма, разрешающие от клятв, данных тестю, давили нещадно. Единственное, что удерживало его от полного послушания, – нежное чувство к жене. Приходилось, однако, и ему досаждать супруге. Ей отказали в обещанном строительстве домовой церкви. Но православных храмов в Вильно хватало. В один из них – Покровский – Елена и стала ездить на службы. Много хуже было другое: из окружения княгини удалили всех православных.

«Здесь у нас, – писал подьячий Шестаков государю в Москву, – смута большая между латинами и нашим христианством; в нашего владыку Смоленского дьявол вселился, да в Сапегу тоже. Встали на православную веру. Великий князь неволит государыню нашу, великую княгиню Елену, в латинскую проклятую веру. Но государыню нашу Бог научил, да помнила науку государя-отца, и она отказала мужу так: "Вспомнись, что ты обещал государю, отцу моему, а я без воли государя, отца моего, не могу этого сделать. Сделаю, как меня научит". Да и всё наше православное христианство хочет окрестить; от этого наша Русь с Литвою в большой вражде».

Царь Иван Третий

Узнав об этом, Иван Третий послал в Литву верного человека Ивана Мамонова, приказывая дочери скорее до смерти пострадать, чем изменить вере. Неизвестно, как бы он повёл себя, знай, что Елена выполнит его распоряжение. Представляю усмешки некоторых: ради чего всё это? Да и православный по виду епископ Смоленский, предавший Елену, был в недоумении. Политикой многих православных иерархов не только в Латинском мире, но и в Османской империи было – не высовываться. А тут...

Разгневанный государь Иван начал против зятя войну, но Елена отправила отцу письмо, в котором укоряла его за нарушение мирного договора и умоляла прекратить «крови христианской розлитье». Уверяла, что муж к ней ласков и заботлив, так что великий князь даже вспылил, написав в ответ: «Как не стыдно тебе, дочка, писать мне неправду! Нам доподлинно известно, что тебя притесняют в вере». Княгиня же стояла на своём, желая примирить двух близких ей людей.

Спустя год великий князь Александр занял уже польский престол, а Елена фактически стала королевой – но не юридически, так как отказалась короноваться. Ведь для этого требовалось принять католичество. Муж отнёсся к её решению философски, смирился. Более того, провёз свою возлюбленную по новым владениям, демонстрируя каждому: вот ваша государыня. Утешая, дарил Елене владения, которые она стремительно передаривала православным храмам и монастырям. Что любопытно: война с Москвой всё это время продолжалась. Лишь спустя три года после её начала был подписан мир, который государь Иван сопроводил предупреждением: «А начнёт брат наш дочь нашу принуждать к римскому закону, то пусть знает, что мы ему этого не спустим – будем за это стоять, сколько нам Бог пособит».

Стояние

Решив, что Елена Московская, как звали её в Польше и Литве, всего лишь исполняет послушание родителю, католики несколько утихомирились, стали ждать смерти русского монарха. Папа Юлий II в 1505 году так прямо и заявил, разрешая Александру жить с иноверной супругой «в ожидании смерти её отца, уже очень старого, или какого-нибудь другого обстоятельства». Ждать пришлось недолго: через несколько месяцев Иван Третий скончался. Что же Елена? А ничего. Как верила, так и продолжала оставаться православной. В следующем году лишилась она и любимого супруга, бывшего её опорой в стане недоброжелателей. Но её брат Василий, взошедший на русский престол, продолжал укреплять силы Елены: «А ты бы, сестра, и теперь помнила Бога и свою душу, отца нашего и матери наказ, от Бога душою не отпала бы, от отца и матери в неблагословеньи не была бы и нашему православному закону укоризны не принесла». Вдовствующей королеве приходилось несладко: в 1512 году у неё отняли казну и отправили из Вильно в ссылку.

В ответ началась война, которая ещё больше ухудшила положение Елены, а затем совершилось злодейство. Воевода Николай Радзивилл подослал к королеве убийц (двух русских и одного жмудина-литовца), чтобы они преподнесли ей вместе с мёдом отраву. В тот же январский день Елены не стало. Ей было всего тридцать семь лет, когда она приняла мученическую кончину.

В память о сестре государь Василий построил церковь в Кремле, которая почиталась всеми последующими русскими царями. Главной святыней храма стала икона свт. Николая из Гостунского замка, которую связывают с именами Елены и её мужа Александра. Сохранилось предание, что перед этим образом вместе молились когда-то двое любящих супругов, принадлежавших к разным верам.

Прошло три века после смерти Елены. Мир переменился, но история повторилась. Вновь русская княжна оказалась в католической стране – и прошла через многие страдания, отстаивая свою веру. Только умерла на этот раз семнадцатилетней. Героиней следующего нашего рассказа станет Александра – палантина Венгрии, дочь императора Павла Первого.

АЛЕКСАНДРА – ПАЛАНТИНА ВЕНГРИИ

Первые годы

Императрицу Екатерину Великую рождение первой внучки не обрадовало. «Моя заздравная книжка, – писала она, – на днях умножилась барышней, которую в честь старшего брата назвали Александрой. По правде сказать, я несравненно больше люблю мальчиков, нежели девочек...» В подборе имени это вполне отразилось.

Решено было, что доверять воспитание ребёнка матери – великой княгине Марии Фёдоровне – слишком рискованно. Невестку Екатерина сама выбрала из немецких принцесс, оценив широкие бёдра и всё, что нужно для производства наследников. Наличие мыслительных способностей при этом было не обязательно, даже вредно. Несчастная Мария Фёдоровна вынуждена была едва ли не скрывать, что она умна, деликатна, не лишена талантов. Муж – будущий император Павел – горячо её полюбил. Супруги вместе переживали, что младенцев у них отнимали одного за другим, не допуская к воспитанию. Екатерина, мечтая вырастить «новую породу людей», начать решила с внуков. Правда, на Александру особых надежд не возлагалось.

Прошёл год, другой, всё оставалось, как прежде: маленькая княжна продолжала вызывать раздражение. «Ни рыба ни мясо», – отзывалась о ней властительница, уточняя, что дитя это – «существо очень некрасивое, особенно в сравнении с братьями» и что даже вторая её внучка, двухмесячная Елена, умнее и живее двухлетней Александры. Но гадкий утёнок, словно пытаясь угодить царственной бабке, начал разительно меняться.

Императрица с удивлением сообщала о внучке, что та «вдруг сделала поразительные успехи: похорошела, выросла и приняла такую осанку, что кажется старше своих лет. Она говорит на четырёх языках, хорошо пишет и рисует, играет на клавесине, поёт, танцует, понимает всё очень легко и обнаруживает в характере чрезвычайную кротость. Я сделалась предметом её страсти, и, чтобы мне нравиться и обратить на себя моё внимание, она, кажется, готова кинуться в огонь».

Просто удивительно, каким образом в этой презираемой, лишённой материнской ласки девочке развился такой дар любви. Никто ни до неё, ни после не любил Екатерину Великую столь сильно и бескорыстно.

Это был главный дар Александры, не говоря о том, что она переводила стихи, прекрасно лепила из воска; всё, чего касалась эта девочка, преображалось. Быть может, сказался удачный выбор наставницы. Княжну с младенчества поручили вдове генерала баронессе Шарлотте Карловне Ливен, сумевшей превосходно воспитать шестерых собственных детей и раскрыть их таланты. По мере рождения других великих княжон, а затем и князей все они поступали в её распоряжение. Генеральша Ливен – это был железный человек, самой императрице Екатерине перепадало от неё за распутство. Влияние Шарлотты Карловны на судьбы представителей династии трудно переоценить. Вплоть до революции воспитание великих князей и княгинь несло отпечаток её характера.

Отец Андрей Самборский

Не меньшее влияние оказал на Александру священник Андрей Самборский. Это был один из самых образованных людей в Петербурге, долгое время служивший при Русской миссии в Лондоне. Оттуда привёз он и жену-англичанку, обращённую им в православие, и ряд привычек, необычных для православного батюшки: бороды он не носил, а платье предпочитал светское.

Духовное начальство было этим недовольно, однако нужно сделать скидку на биографию отца Андрея. Он хотя и был сыном священника, но в Европу был направлен изучать агрономию и далеко не сразу решил продолжить дело отца и предков. Зато выбор был обдуманным и сделан в условиях весьма неблагоприятных.

«Сия просвещённая страна (Англия. – В. Г.), – писал он, защищаясь от нападок, – да засвидетельствует, с какою ревностью и чистотою совершал я чрез многие годы богослужение, которое утверждает в человеках чистую веру, которая едина утверждает царские престолы, содействием которой народы пребывают в тишине и единодушии. По совершении священной должности в храме всё прочее время употреблял я для приобретения не собственной пользы, а блага общего – успехов российских художников, кораблестроителей, мореходцев, земледельцев, – пользуясь всеми возможными случаями и способами».

Все великие княжны, затем и князья ценили этого человека. Хотя враги его утверждали, будто отец Андрей привил мало религиозности своим духовным чадам, оставаясь больше агрономом, чем духовником, это не так. Пишут, например, об императоре Александре Благословенном: «Влияние Самборского было отрицательное. Александр не знал Бога». Однако известно, что государь, бывало, целые часы проводил на коленях перед образами. Просто он не пытался это афишировать: отец Андрей не научил его лицемерить.

Наиболее тёплые и доверительные отношения сложились у отца Андрея с Александрой. Священник очень любил эту девочку, расцветавшую у него на глазах, она платила ему тем же. Они не знали, какие испытания им предстоят и что княжна умрёт на руках духовного отца, разбив ему сердце.

Всего одно условие...

По воспоминаниям современников, она была не просто хороша собой, но обладала тем очарованием, которое почти невозможно передать на портрете. Во всяком случае, это никому так и не удалось, хотя писали девочку многие: Левицкий, Виже-Лебрен, Лампи, Жарков, Майлс, Боровиковский, Ритт. Им так и не удалось вполне угодить родным и близким княжны. Душевная красота будто освещала её лицо изнутри, но личность человека в ту эпоху ещё не умели ценить саму по себе.

Екатерина Великая очень рано начала задумываться о замужестве Александры (как, впрочем, и других великих княжон). Это было одной из главных причин того, что царица не радовалась рождению внучек: она боялась за них. «Все будут плохо выданы замуж, – предсказывала императрица, – потому что ничего не может быть несчастнее русской великой княжны. Они не сумеют ни к чему примениться; всё им будет казаться мелким... Конечно, у них будут искатели, но это приведёт к бесконечным недоразумениям».

Увы, Екатерина не ошиблась, хотя сделала всё, чтобы избежать этого. Когда Александре исполнилось девять лет, бабка решила сделать её шведской королевой. Потенциальному жениху было пятнадцать. Разумеется, для брака он был ещё не вполне пригоден, и императрица решила дождаться его 18-летия. Густав IV Адольф – так звали короля. Предложение из Петербурга больше смахивало на приказ. Начались переговоры между государыней и регентом при малолетнем монархе – герцогом Зюдерманландским. Их ход не был гладким, так что Екатерина даже отписала своему верному корреспонденту барону Гримму: «Если же дело не уладится, то она (Александра. – В. Г.) может утешиться, потому что тот будет в убытке, кто женится на другой. Я могу смело сказать, что трудно найти равную ей по красоте, талантам и любезности. Не говоря уж о приданом, которое для небогатой Швеции само по себе составляет предмет немаловажный. Кроме того, брак этот мог бы упрочить мир на долгие годы».

Брак старшей внучки со шведским королём стал для государыни идеей фикс, она желала его всеми силами души. Примерно столь же страстно шведы ему противились. Им казалось, что их хотят унизить. Регент – дядя короля – начал вести переговоры о браке племянника с принцессой Луизой-Шарлоттой Мекленбург-Шверинской. В ноябре 1795-го в шведских церквях принялись служить молебны о здравии этой принцессы, но Екатерина оскорбилась, вопрошая: «Пусть регент ненавидит меня, пусть ищет случая и обмануть – в добрый час! – но зачем он женит своего питомца на безобразной дурнушке? Чем король заслужил такое жестокое наказание, тогда как он думал жениться на невесте, о красоте которой все говорят в один голос?»

Эстетические соображения были подкреплены решительными действиями. На границу отправили графа Суворова – «для осмотра крепостей». Оказалось, с ними всё в порядке. Кто такой Суворов, шведы знали, так что более близкого знакомства сводить не хотели. По этой или по какой другой причине королю вдруг решительно расхотелось жениться на Луизе-Шарлотте, и переговоры с Петербургом возобновились. Дольше всего спорили о вероисповедании невесты, но в конце концов шведская сторона дала согласие на то, что княжна останется православной.

А что же Александра? Познакомившись с портретом короля, она решила, что сможет его полюбить, и четыре года готовилась к свадьбе, изучая шведский. Встреча состоялась в августе 1796 года, когда Густав прибыл в Петербург, взяв на время псевдоним – «граф Гага». Празднества длились целый месяц, и молодые люди сразу нашли общий язык. Императрица была в восторге, сообщая: «Все замечают, что его величество всё чаще танцует с Александрой и что разговор у них не прерывается... Кажется, и девица моя не чувствует отвращения к вышеупомянутому молодому человеку: она уже не имеет прежнего смущённого вида и разговаривает очень свободно со своим кавалером».

Тем временем тревожные знаки начали беспокоить столицу.

В день бала, данного генерал-прокурором графом Самойловым в честь прибытия шведов, в ту минуту, когда императрица Екатерина II выходила из кареты, небо прочертил метеор, осветивший всю столицу. «Вот звезда упала!» – сказала государыня. Почти одновременно в Царском Селе появился ночью столь сильный дым под окном спальни государыни, что все переполошились и стали искать его источник. Ничего не удалось обнаружить ни во дворце, ни в окрестностях. Некоторые отнесли случившееся к рождению цесаревича Николая Павловича, но он был здесь решительно ни при чём. Очевидно, произошедшее беспокоило Екатерину. Её любимица графиня Анна Алексеевна Матюшкина, пытаясь утешить государыню, сообщала: «Народ, матушка, толкует, что звезда упала к хорошему, и значит это, что от нас улетит великая княжна Александра Павловна в Швецию». Но народ толковал зря.

Жить Екатерине Великой оставалось считанные недели. Смертельный удар ей нанёс не кто иной, как шведский жених, вернее, те, кто стоял за юным королём. Обручение было назначено на 11 сентября, при этом достигли согласия, что оно состоится в греко-российской церкви. Екатерина ждала шведов в зале дворца, окружённая военными, придворными, духовенством, томилась Александра, облачённая в свадебный наряд. Но в назначенное время гости не явились. Время шло, а их всё не было – и так четыре с лишним часа. Всё это время шли переговоры. Густав заперся в спальне, требуя согласиться на условие: великая княжна должна стать протестанткой.

Всего одно условие...

Александре сказали, что жених её болен. Она заплакала.

В оправдание Густава можно сказать, что на него было оказано давление. Юношу пугали народными волнениями, и он сопротивлялся, прежде чем дал себя уговорить. Русская княжна действительно ему нравилась: трудно было в неё не влюбиться. Возможно, король поначалу надеялся, что русские легко сдадутся, но затем ожесточился. Если Карл XII хотел поставить на колени всю Россию, обратив её в свою веру, высокомерный Густав решил удовольствоваться победой над Александрой... Не получилось и тут.

Судьба его сложилась печально. Очередная неудачная война с Россией в 1808 году привела короля к потере Финляндии. Затем он оскорбил 120 гвардейцев из знатнейших семей, разжаловав их в армейские офицеры за трусость на поле боя. В результате заговора был свергнут, вёл в Европе бродячий образ жизни, именуя себя полковником Густавссоном, вдобавок развёлся с женой Фредерикой Доротеей Вильгельминой – одной из германских принцесс, на которую променял Александру. Фредерика Доротея была протестанткой, но не любила его.

Столь же дорого обошлась неудавшаяся женитьба императрице Екатерине. Узнав об условии шведов, она пережила лёгкий апоплексический удар – первый из тех трёх, что спустя два месяца сведут её в могилу.

А княжну Александру замуж всё же выдали. О том, как это случилось и что произошло вслед за тем, мы расскажем в следующем выпуске газеты.

(Окончание следует)

Владимир ГРИГОРЯН

Неизмерима глубина великого и святого таинства крещения! Оно первое в ряду таинств, установленных Самим Господом Иисусом Христом и хранимых Церковью. Через него лежит путь к вечной жизни в благодатном единении с Богом.

Утверждению христианства на Руси при святом равноапостольном великом князе киевском Владимире (память 15/28 июля) предшествовало княжение великой княгини Ольги, которую в древности называли корнем правоверия. Блаженная Ольга явилась как заря пред наступлением светлого дня святой веры во Христа — Солнца правды, воссияла подобно луне во мраке ночи, то есть во тьме идолослужения, облегавшей Русскую землю. В период ее правления на Руси успешно насаждались семена веры Христовой. По словам летописца, святая равноапостольная Ольга «во всей Русстей земли первая разорительница кумирским требищам бысть и правоверию основание».

Княгиня Ольга, прославленная мудрым правлением во дни язычества и еще более обращением ее к христианству, которое указала она своему великому внуку, сделалась искони предметом любви народной. Много сохранилось о ней преданий, языческих и христианских, каждое из них проникнуто духом своей веры, и поэтому не должно удивляться, если язычество, думая прославить свою княгиню, яркими чертами изобразило то, что казалось ему первой добродетелью — месть за супруга. Более отрадны предания о первых днях ее юности, которые дышат свежестью чистых нравов славянских — это первое явление св. Ольги на ее высокое поприще.

Равноапостольная Ольга родилась в Псковской земле, ее родословная восходит к Гостомыслу, тому славному мужу, который начальствовал в Великом Новгороде до тех пор, пока по его же совету не был призван от варягов на княжение русское Рюрик с братьями. Принадлежала она, уточняет Иоакимовская летопись, к роду князей Изборских, одной из забытых древнерусских княжеских династий, которых было на Руси в X-XI вв. не меньше двадцати, но которые все были вытеснены со временем Рюриковичами или свелись с ними посредством браков. Она родилась в языческой семье и называлась варяжским именем Хельга, в русском «окающем» произношении — Ольга, Вольга. Женское имя Ольга соответствует мужскому имени Олег, что значит «святой». Хотя языческое понимание святости совершенно отличное от христианского, но и оно предполагает в человеке особый духовный настрой, целомудрие и трезвение, ум и прозорливость. Позднейшие предания называли ее родовым имением весь Выбутскую, в нескольких километрах от Пскова, вверх по реке Великой. Родители блаженной Ольги сумели внушить своей дочери те правила честной и разумной жизни, которых сами держались, несмотря на свое идолопоклонство. Поэтому уже в юности ей были присущи глубокий ум и исключительная в языческой среде нравственная чистота. Богомудрой, мудрейшей в роде называют святую княгиню древние авторы, и именно чистота была той доброй почвой, на которой принесли такой богатый плод семена христианской веры.

Рюрик, умирая, оставил после себя сына своего Игоря еще малолетним отроком, поэтому как Игоря, так и самое княжение до дней совершеннолетия сына Рюрик поручил попечению родственника своего кн. Олега. Собрав значительное войско и имея при себе малолетнего наследника княжения Игоря, он отправился к Киеву. Убив здесь русских князей Аскольда и Дира, незадолго до этого принявших христианство, Олег подчинил себе Киев и стал единовластителем варяго-русских владений, сохраняя княжение для племянника своего Игоря. За время княжения Олега с 882 по 912 гг. Русь превращается в огромное сильное государство, объединяя под властью Киева почти все русские земли вплоть до Новгорода.

Князь же Игорь, достигнув юношеского возраста, занимался охотой. Случилось ему во время охоты по окрестностям Новгорода зайти в пределы Пскова. Выслеживая зверя около веси Выбутской, он увидел на другой стороне реки место, удобное для лова, но не мог туда попасть за неимением лодки. Спустя немного времени Игорь заметил какого-то юношу, плывшего в лодке, и, призвав его к берегу, велел себя перевезти на другую сторону реки. Когда они плыли, Игорь, внимательно всматриваясь в лицо гребца, увидел, что это не юноша, а девица — то была блаженная Ольга. Красота Ольги уязвила сердце Игоря, и он начал прельщать ее словами, склоняя к нечистому плотскому смешению. Однако целомудренная девица, уразумев помыслы Игоря, разжигаемого похотью, пресекла беседу мудрым увещанием: «Зачем смущаешься, князь, замышляя дело неисполнимое? Слова твои обнаруживают бесстыдное желание надругаться надо мною, чего да не будет! Прошу тебя, послушайся меня, подави в себе эти нелепые и позорные помышления, которых нужно стыдиться. Вспомни и подумай, что ты князь, а князю для людей должно быть как правителю и судии, светлым примером добрых дел — ты же теперь близок к беззаконию. Если сам ты, побежденный нечистой похотью, будешь совершать злодеяния, то как же будешь удерживать от них других и судить справедливо своих подданных? Оставь такое бесстыдное вожделение, которого гнушаются честные люди; они могут возненавидеть тебя за это, хотя ты и князь, и предать позорному осмеянию. Да и то знай, что, хотя я и одна здесь и бессильна по сравнению с тобой, ты все-таки не одолеешь меня. Но если бы ты даже мог и одолеть меня, то глубина этой реки мне тотчас же будет защитой; лучше мне умереть в чистоте, похоронив себя в сих водах, чем быть поруганным моему девству». Такие увещевания к целомудрию образумили Игоря, пробудив чувство стыда. Он молчал, не находя слов для ответа. Так они переплыли реку и расстались. И удивился князь столь выдающемуся разуму и целомудрию юной девицы. Действительно, подобный поступок блаженной Ольги достоин удивления: не зная Истинного Бога и Его заповедей, она обнаружила такой подвиг в защите целомудрия; тщательно охраняя чистоту своего девства, она образумила юного князя, укротив его похоть словами мудрости, достойными ума мужа.

Протекло немного времени. Князь Олег, утвердив престол княжения в Киеве и посадив своих наместников и прочих подчинившихся ему в городах Русской земли, стал искать невесту для князя Игоря. Собрали многих красивых девиц, чтобы среди них найти достойную княжеского чертога, но ни одна из них не полюбилась князю. Ибо в сердце его уже давно был сделан выбор невесты: он велел вызвать ту, которая перевезла его через реку Великую в час ловли в дремучих лесах Пскова. Князь Олег с великой честью привез Ольгу в Киев, и Игорь вступил в брак с нею в 903 году.

С 912 года, после смерти князя Олега, Игорь стал править в Киеве единовластно. В начале своего самостоятельного княжения Игорь вел упорные войны с окрестными народами. Он ходил даже на Константинополь, захватив многие страны Греческой земли, и возвратился из этого похода со многой добычей и славой. Остальные годы своей жизни он проводил в тишине, имея мир с пограничными землями, и богатство стекалось к нему в изобилии, ибо и дальние страны присылали ему дары и дани.

В правление Игоря, лояльно относившегося к христианской религии, вера Христова становится значительной духовной и государственной силой в Русском государстве. Об этом свидетельствует сохранившийся текст договора Игоря с греками 944 года, который включен летописцем в «Повесть временных лет», в статью, описывающую события 6453 (945) года.

Мирный договор с Константинополем должен был утверждаться обеими религиозными общинами Киева: «Русь крещеная», то есть христиане, приводились к присяге в соборном храме святого пророка Божия Илии и «Русь некрещеная», язычники, клялись на оружии в святилище Перуна Громовержца. И то, что христиане поставлены в документе на первом месте, говорит об их преимущественном духовном значении в жизни Киевской Руси.

Очевидно, в момент, когда договор 944 года составлялся в Царьграде, у власти в Киеве стояли люди, сочувствовавшие христианству, сознававшие историческую необходимость приобщения Руси к животворной христианской культуре. К этому направлению принадлежал, возможно, и сам князь Игорь, официальное положение которого не позволяло ему лично перейти в новую веру, не решив вопроса о крещении всей страны и установления в ней православной церковной иерархии. Поэтому договор был составлен в осторожных выражениях, которые не помешали бы князю утвердить его и в форме языческой клятвы, и в форме присяги христианской.

Князь Игорь не сумел преодолеть косности обычая и остался язычником, поэтому и договор скрепил по языческому образцу — клятвой на мечах. Он отверг благодать крещения и был наказан за неверие. Год спустя, в 945 году, восставшие язычники убили его в Древлянской земле, разорвав между двух деревьев. Но дни язычества и основанного на нем жизненного уклада славянских племен были уже сочтены. Бремя государственного служения возложила на себя, при трехлетнем сыне Святославе, вдова Игоря — великая княгиня киевская Ольга.

Начало самостоятельного правления княгини Ольги связано в летописях с рассказами о грозном возмездии древлянам, убийцам Игоря. Клявшиеся на мечах и веровавшие «только в свой меч», язычники обречены были Божиим судом от меча погибнуть (Мф. 26, 52). Поклонявшиеся, среди прочих обожествленных стихий, огню нашли свое отмщение в огне. Исполнительницей огненной кары Господь избрал Ольгу, оплакивавшую вместе с сыном Святославом своего мужа; плакали и все жители Киева. Древляне же составили следующий дерзкий замысел: они хотели Ольгу, слыша о ее красоте и мудрости, взять в жены своему князю Малу, а наследника тайно умертвить. Таким образом древляне думали увеличить власть своего князя. Они немедленно на ладьях отправили к Ольге двадцать нарочитых мужей, чтобы они просили Ольгу сделаться женою их князя; а в случае отказа с ее стороны им было велено угрозами понуждать ее — пусть, хотя и насильно, станет женою их господина. Посланные мужи водным путем достигли Киева и пристали к берегу. Услыхав о прибытии посольства, княгиня Ольга позвала мужей-древлян к себе и спросила их: «С добрым ли намерением прибыли вы, честные гости?» «С добрым», — отвечали они. «Скажите же, — продолжала она, — зачем именно вы прибыли к нам?» Мужи отвечали: «Нас послала к тебе Древлянская земля с такими словами: Не гневайся, что мы убили твоего мужа, ибо он, как волк, расхищал и грабил. А наши князья добрые правители. Нынешний же князь наш без сравнения лучше Игоря: молодой и красивый, он к тому же кроток, любвеобилен и милостив ко всем. Пойдя же за нашего князя, ты будешь нам госпожой и обладательницей Древлянской земли». Княгиня Ольга, скрывая свою печаль и болезнь сердечную по муже, сказала посольству с притворной радостью: «Мне угодны слова ваши, ведь мужа мне уже не воскресить, а оставаться вдовой для меня не беспечально: будучи женщиной, я не в состоянии, как следует, управлять таким княжеством; сын же мой еще малый отрок. Итак, я с охотой пойду за вашего молодого князя; к тому же я еще и сама не стара. Теперь идите, отдохните в ладьях ваших; утром же я позову вас на почетный пир, который устрою для вас, чтобы всем стала известной причина прибытия вашего и мое согласие на ваше предложение; а затем я пойду к князю вашему. Вы же, когда посланные утром придут взять вас на пир, знайте, как вам должно соблюдать при этом честь пославшего вас князя и вашу собственную: вы прибудете на пир таким образом, как прибыли к Киеву, то есть в ладьях, которые понесут киевляне на головах, — пусть все увидят вашу знатность, которой я почитаю вас такой великой честью пред моими людьми». С радостью древляне удалились в свои ладьи. Княгиня же Ольга, мстя за убийство своего мужа, раздумывала, какой бы смертью погубить их. Она приказала той же ночью выкопать глубокую яму во дворе при загородном дворце княжеском, в котором находилась и прекрасная палата, приготовленная для пира. Наутро княгиня послала честных мужей звать сватов на пир. Посадив их в маленькие лодочки по одному, киевляне понесли их, надутых пустой гордостью. Когда принесли древлян на двор княжий, Ольга, смотревшая из палаты, приказала бросить их в глубокую яму, приготовленную для этого. Затем, подошедши сама к яме и нагнувшись, спросила: «Угодна ли вам такая честь?» Они кричали: «О, горе нам! Мы убили Игоря и не только не приобрели через это ничего хорошего, но получили еще более злую смерть». И приказала Ольга засыпать их живыми в той яме.

Сделав это, княгиня Ольга немедленно послала своего гонца к древлянам со словами: «Если вы действительно хотите, чтобы я пошла за вашего князя, то присылайте за мной посольство и более многочисленное, и более знатное, чем первое; пусть оно с честью ведет меня к князю вашему; присылайте же послов как можно скорее, пока меня не удержали киевляне». Древляне с великой радостью и поспешностью послали к Ольге пятьдесят знатнейших мужей, начальнейших старейшин земли Древлянской после князя. Когда они пришли в Киев, Ольга велела приготовить для них баню и послала к ним с просьбой: пусть послы после утомительного пути вымоются в бане, отдохнут, а потом уже придут к ней; они с радостью отправились в баню. Когда древляне начали мыться, то сейчас же нарочно приставленные слуги крепко снаружи заложили затворенные двери, обложили баню соломой с хворостом и подожгли; так с баней сгорели старейшины древлянские вместе со слугами.

И снова Ольга отправила к древлянам гонца, извещая о скором своем прибытии на бракосочетание с их князем и приказывая приготовить меда и всякого питья и пищи на том месте, где убит был ее муж, чтобы сотворить прежде второго своего брака по первому своему мужу тризну, то есть поминальный пир, по обычаю языческому. Древляне на радости все приготовили в изобилии. Княгиня же Ольга по обещанию своему отправилась к древлянам со многим войском, точно приготовлялась к войне, а не для бракосочетания. Когда Ольга приблизилась к стольному городу древлян Коростеню, последние выступили ей навстречу в праздничных одеждах и приняли ее с ликованием и радостью. Ольга же прежде всего пошла на могилу своего мужа и сильно плакала о нем. Совершив затем по обычаю языческому поминовенную тризну, она повелела насыпать над могилой большой курган. «Я уже не скорблю о первом своем муже, — сказала княгиня, — совершив над могилой его то, что должно было совершить. Наступило время с веселием готовиться ко второму браку с князем вашим». Древляне же спрашивали Ольгу о первых и вторых послах своих. «Они идут вслед за нами по другому пути со всем моим богатством», — отвечала она. После этого Ольга, снявши печальные одежды, облеклась в брачные светлые, свойственные княгине, показывая вместе с тем радостный вид. Она повелела древлянам есть, пить и веселиться, а своим людям приказала, чтобы они прислуживали им, едя с ними, но не упивались. Когда же древляне напились, княгиня велела своим людям заранее приготовленным оружием;— мечами, ножами и копьями — избивать их, и убитых пало до пяти тысяч и более. Так Ольга, смешав веселье древляне с кровью и отомстивши этим за убийство своего мужа, возвратилась в Киев.

На другой год Ольга, собравши войско, пошла на древлян с сыном своим Святославом Игоревичем, и его привлекая к отмщению за смерть отца. Древляне вышли им навстречу с немалой воинской силой; сойдясь вместе, обе стороны ожесточенно бились, пока киевляне не одолели древлян, которых и гнали до их стольного города Коростеня, предавая смерти. Древляне затворились в городе, и Ольга целый год неотступно осаждала его. Видя же, что трудно взять город приступом, мудрая княгиня придумала такую хитрость. Она послала сказать древлянам, затворившимся в городе: «Зачем, безумные, хотите уморить себя голодом, не желая мне покориться? Ведь все остальные города ваши мне выразили покорность: жители их уплачивают дань и живут спокойно в городах и селах, обрабатывая свои нивы». «Мы хотели бы тоже,— отвечали затворившиеся, — покориться тебе, да боимся, как бы ты не стала снова мстить за князя своего». Ольга же отправила к ним второго посла со словами: «Я уже неоднократно мстила и на старейшинах, и на прочих людях ваших; и теперь желаю не мести, но требую от вас дани и покорности». Древляне согласились уплачивать ей дань, какую она захочет. Ольга предложила им: «Я знаю, что вы сейчас обнищали от войны и не можете уплатить мне дани ни медом, ни воском, ни кожами, ни другими годными для торговли вещами. Да я и сама не хочу отягощать вас большой данью. Дайте мне какую-нибудь малую дань в знак вашей покорности, хотя бы по три голубя и по три воробья от каждого дома». Древлянам дань эта настолько показалась ничтожной, что они даже насмехались над женским разумом Ольги. Однако же они поспешили собрать от каждого дома по три голубя и воробья и послали ей с поклоном. Ольга сказала пришедшим к ней из города мужам: «Вот, вы теперь покорились мне и сыну моему, живите же в мире, завтра я отступлю от города вашего и отправлюсь домой». С этими словами она отпустила помянутых мужей; все жители города сильно обрадовались, услыхав о словах княгини. Ольга же раздала птиц своим воинам с приказанием, чтобы поздним вечером каждому голубю и каждому воробью привязан был лоскут, пропитанный серой, который следовало зажечь, и пустить всех птиц на воздух вместе. Воины исполнили это приказание. И птицы полетели в город, из которого были взяты: каждый голубь влетал в свое гнездо и каждый воробей — в свое место. Тотчас город загорелся во многих местах, а Ольга в это время отдала своему войску приказ окружить город со всех сторон и начать приступ. Население города, спасаясь от огня, выбегало из-за стен и попадало в руки неприятеля. Так взят был Коростень. Много людей из древлян погибло от меча, другие с женами и детьми сгорели в огне, а иные утонули в реке, протекавшей под городом; в это же время погиб и князь древлянский. Из оставшихся в живых многие отведены были в плен, а другие оставлены княгиней на местах их жительства, причем она наложила на них тяжкую дань. Так княгиня Ольга отомстила древлянам за убийство своего мужа, подчинила себе всю Древлянскую землю и со славой и торжеством возвратилась к Киеву.

И управляла княгиня Ольга подвластными ей областями Русской земли не как женщина, но как сильный и разумный муж, твердо держа в своих руках власть и мужественно обороняясь от врагов. Великая княгиня объезжала Русскую землю с целью упорядочения гражданской и хозяйственной жизни народа, и летописи полны свидетельств о ее неустанных «хождениях». Добившись внутреннего укрепления власти киевского великого князя, ослабив влияние мешавших собиранию Руси мелких местных князей, Ольга централизовала все государственное управление с помощью системы «погостов», которые, являясь финансово-административными и судебными центрами, представляли прочную опору великокняжеской власти на местах. Позже, когда Ольга стала христианкой, по погостам стали воздвигать первые храмы; со времени крещения Руси при святом Владимире погост и храм (приход) стали неразрывными понятиями (лишь впоследствии от существовавших возле храмов кладбищ развелось словоупотребление «погост» в смысле кладбище).

Много трудов приложила княгиня Ольга для усиления оборонной мощи страны. Города застраивались и укреплялись, обрастали каменными и дубовыми стенами (забралами), ощетинивались валами, частоколами. Сама княгиня, зная, сколь враждебно относились многие к идее укрепления княжеской власти и объединения Руси, жила постоянно «на горе», над Днепром, за надежными забралами киевского Вышгорода (Верхнего города), окруженная верной дружиной. Две трети собранной дани, по свидетельству летописи, она отдавала в распоряжение киевского веча, третья часть шла «к Ользе, на Вышгород» — на нужды ратного строения. Ко времени Ольги историки относят установление первых государственных границ России — на западе, с Польшей. Богатырские заставы на юге сторожили мирные нивы киевлян от народов Дикого Поля. Чужеземцы спешили в Гардарику («страну городов»), как называли они Русь, с товарами и рукодельями. Шведы, датчане, немцы охотно вступали наемниками в русское войско. Ширились зарубежные связи Киева. Это способствовало развитию каменного строительства в городах, начало которому положила княгиня Ольга. Первые каменные здания Киева — городской дворец и загородный терем Ольги — лишь в нашем веке были разысканы археологами (дворец, точнее его фундамент и остатки стен были найдены и раскопаны в 1971-1972 гг.).

Во всех делах управления великая княгиня Ольга обнаруживала дальновидность и мудрость. Для врагов была она страшна, своими же людьми любима, как правительница милостивая и благочестивая, как судья праведный и никого не обидящий. Она внушала злым страх, воздавая каждому соразмерно достоинству его поступков. При этом Ольга, милосердная по душе, была щедродательница к нищим, убогим и малоимущим; до ее сердца быстро доходили справедливые просьбы, и она быстро их исполняла. Все дела ее, несмотря на ее пребывание в язычестве, были угодны Богу, как достойные благодати христианской. Со всем этим Ольга соединяла воздержную и целомудренную жизнь: она не хотела выходить вторично замуж, но пребывала в чистом вдовстве, соблюдая сыну своему до дней возраста его княжескую власть. Когда же последний возмужал, она передала ему все дела княжения, а сама, устранившись от молвы и попечений, жила вне забот управления, предаваясь делам благотворения.

Наступило время благоприятное, в которое Господь восхотел славян, ослепленных неверием, просветить светом святой веры, привести в познание истины и наставить на путь спасения. Начатки этого просвещения Господь благоизволил в посрамление жестокосердых мужей явить в немощном женском сосуде, то есть через блаженную Ольгу. Ибо как прежде проповедниками Своего воскресения Он соделал жен-мироносиц и Свой Крест честный, на котором распялся, явил миру из недр земных женой-царицей Еленой (память 21 мая/3 июня), так и потом в земле Русской изволил насадить веру святую дивной женой, новой Еленой — княгиней Ольгой. Господь избрал ее как «честный сосуд» для Пресвятого имени Своего — да пронесет она Его в земле Русской. Он возжег в сердце зарю невидимой благодати Своей, отверз ее умные очи к познанию Истинного Бога, Которого она еще не знала. Она уже уразумела обольщение и заблуждение языческого нечестия, убедившись, как в истине самоочевидной, в том, что чтимые безумными людьми идолы — не боги, но бездушное произведение рук человеческих; поэтому она не только не почитала их, но и гнушалась ими. Как купец ищет многоценный жемчуг, так Ольга от всей души искала правого богопочитания.

История не сохранила имен первых христианских наставников святой Ольги, вероятно потому, что обращение блаженной княгини ко Христу связывали с Божественным вразумлением. Один из древних текстов говорит об этом так: «О дивство! Сама не ведуще Писания, ни закона христианскаго и учителя о благочестии не слыша, а нравом благочестия усердно поучашася и веру христианскую от всея души возлюбив. О неизреченнаго Промысла Божия! Не от человек блаженная научашася истине, но свыше учителя име Божию Премудрость». Ко Христу святая Ольга шла через поиски истины, ища удовлетворения для своего пытливого ума; древний философ называет ее «богоизбранной рачительницей премудрости». Преподобный Нестор Летописец повествует: «Блаженная Ольга с малых лет искала мудрости, что есть самое лучшее в свете этом, и нашла многоценный жемчуг — Христа».

По смотрению Божию княгиня Ольга услышала от некоторых людей, что есть Бог Истинный, Творец неба, земли и всего создания, в Которого и веруют греки; кроме же Его нет иного бога. Такими людьми, как предполагает известный историк Е. Е. Голубинский, были варяги-христиане, которых много находилось среди дружины князя Игоря. И Ольга обратила внимание на этих варягов новой веры; со своей стороны и сами варяги мечтали сделать ее своей сторонницей, рассчитывая, что она была женщина не просто с большим умом, но с умом именно государственным. Поэтому то, что христианство стало верой почти всех народов Европы, и во всяком случае есть вера народов между ними лучших, и то, что и между собственными ее сородичами (варягами) началось сильное движение к христианству, по примеру других народов, не могло не подействовать на ум Ольги, делая для нее необходимым заключение, что у людей лучших и вера должна быть лучшей. И стремясь к истинному богопознанию и от природы не будучи ленивой, Ольга захотела сама сходить к грекам, чтобы своими глазами посмотреть на службу христианскую и вполне убедиться в их учении об Истинном Боге.

К этому времени Русь возросла в великую державу. Княгиня завершила внутреннее устроение земель. Русь была крепка и могущественна. Лишь два европейских государства могли в те годы соперничать с ней в значении и мощи: на востоке Европы — древняя Византийская империя, на западе — королевство саксов. Опыт обеих империй, обязанных своим возвышением духу христианского учения, религиозным основам жизни, показывал ясно, что путь к будущему величию Руси лежит не только через военные, но, прежде всего, и преимущественно через духовные завоевания и достижения.

Мечом своим Русь постоянно «задевала» соседнюю Византию, испытывала еще и еще раз не только военно-материальную, но и духовную силу православной империи. Но за этим скрывалась некая устремленность Руси к Византии, искреннее восхищение ею. Отношение Византии к Руси было иным. В глазах империи Русь являлась не первым и не единственным «варварским» народом, плененным ее красотой, богатством и духовными сокровищами. Гордая Византия с нескрываемым раздражением смотрела на новый «полудикий» народ, дерзнувший причинить ей большие беды и стоявший в представлении императорского двора на самой низкой ступени дипломатической иерархии государств и народов. Отбиться, откупиться от него, а по возможности и превратить в послушного подданного и слугу, — вот основная линия отношения империи к молодому государству руссов. Но Русская земля, готовая принять Православие, исповедуемое и в дивной красоте являемое Греческой Церковью, вовсе не намерена была склонить свою голову под иго. Русь пыталась и отстоять свою независимость, и установить теснейший союз с Византией, но такой, в котором она заняла бы главенствующее положение. Не знала тогда превозносившаяся империя, что Русь своего добьется! Ибо Промысл Божий именно Руси (и, может быть, как раз за сокровенную искренность любви) определил стать исторической преемницей Византии, унаследовать ее духовные богатства, политическое могущество и величие.

С естественным желанием побывать в Византии великая княгиня Ольга соединяла и серьезные государственные интересы. Признание Руси, повышение ее статуса в иерархии союзников Византии, а следовательно повышение престижа в глазах остального мира, — вот что было особенно важно для мудрой Ольги. Но достичь этого можно было только принятием христианства, ибо в те времена доверие между государствами Европы устанавливалось на основе религиозной общности. Взяв с собою особо знатных мужей и купцов, великая княгиня Ольга летом 954 (955) года отправилась с большим флотом в Царьград. Это было мирное «хождение», сочетавшее задачи религиозного паломничества и дипломатической миссии, но политические соображения требовали, чтобы оно стало одновременно проявлением военного могущества Руси на Черном море и напомнило гордым «ромеям» о победоносных походах князей Аскольда и Олега, прибившего в 907 году свой щит «на вратах Цареграда». И результат был достигнут. Появление русского флота на Босфоре создало необходимые предпосылки для развития дружеского русско-византийского диалога.

С великой честью была принята русская княгиня императором Константином VII Багрянородным (913-959) и патриархом Феофилактом (933-956), которым вручила многие дары, достойные таких лиц. Для высокой русской гостьи были не только соблюдены дипломатические приемы, но сделаны и особые отступления от них. Так, вопреки обычным правилам двора, кн. Ольга принималась не вместе с послами из других государств, а отдельно от них. В то же время императору удалось отразить в церемониалах приема и то «расстояние», которое отделяло русскую княгиню от повелителя Византии: кн. Ольга больше месяца жила на корабле в Суду — гавани Константинополя, прежде чем состоялся первым прием во дворце 9 сентября. Шли долгие утомительные переговоры о том, как, с какими церемониями должна быть принята русская княгиня. При этом большое значение церемониалу придавала прежде всего сама кн. Ольга, добивавшаяся признания высокой престижности Русского государства и своей лично как правительницы его. В Константинополе Ольга поучалась вере христианской, ежедневно с усердием внимая словам Божиим и присматриваясь к великолепию богослужебного чина и к другим сторонам христианской жизни. Она присутствовала за богослужением в лучших храмах: Святой Софии, Влахернской Богоматери и других. И южная столица поразила суровую дочь Севера благочинием богослужений, богатством христианских храмов и собранных в них святынь, разнообразием красок, великолепием архитектуры.

Сердце мудрой Ольги открылось святому Православию, и она приняла решение стать христианкой. По свидетельству летописца, таинство крещения совершил над ней патриарх Константинопольский Феофилакт, а восприемником был сам император Константин Багрянородный. Ей было наречено в крещении имя Елена, в честь святой равноапостольной Елены. В назидательном слове, сказанном по совершении обряда, патриарх сказал: «Благословенна ты в женах русских, ибо оставила тьму и возлюбила Свет. Благословят тебя русские люди во всех грядущих поколениях, от внуков и правнуков до отдаленнейших потомков твоих». Он наставил ее в истинах веры, церковном уставе и молитвенном правиле, изъяснил заповеди о посте, целомудрии и милостыне. Она же, — говорит преподобный Нестор Летописец, — склонила голову и стояла, словно губа напаяемая, внимая учению, и, поклонившись патриарху, промолвила: «Молитвами твоими, владыко, да сохранена буду от сетей вражеских». После этого новокрещеная княгиня еще раз посетила патриарха, поведав свою скорбь: «Люди мои и сын мой язычники...» Патриарх ободрил, утешил ее и благословил. Затем блаженная Ольга приняла от него честный крест, святые иконы, книги и прочие потребные для богослужения вещи, а также пресвитеров и клириков. И удалилась святая Ольга из Константинополя к себе домой с великой радостью.

Такого ненавистника русских, каким был император Константин Багрянородный, не просто было заставить сделаться крестным отцом русской княгини. В летописи сохранились рассказы о том, как решительно и на равных разговаривала Ольга с императором, удивляя греков духовной зрелостью и государственной мудростью, показывая, что русскому народу как раз под силу воспринять и умножить высшие свершения греческого религиозного гения, лучшие плоды византийской духовности и культуры. Так святой Ольге удалось мирным путем «взять Царьград», чего до нее не смог сделать ни один полководец. Великая княгиня достигла чрезвычайно важных результатов. Она была с почестями крещена в столице Византии (в храме Святой Софии — главном соборном храме Вселенской Церкви того времени). При этом она получила как бы благословение на апостольскую миссию в своей земле. Кроме того, глава русского государства получает от императора титул «дочери», ставящий Русь в «самый высокий ранг дипломатической иерархии государств после самой Византии». Титул совпадает с христианским положением Ольги-Елены как крестной дочери императора. И вот в этом, по свидетельству летописи, сам император вынужден был признать, что «переклюкала» (перехитрила) его русская княгиня. И в своем сочинении «О церемониях византийского двора», дошедшем до нас в единственном списке, Константин Багрянородный оставил подробное описание церемоний, сопровождавших пребывание святой Ольги в Константинополе. Он описывает торжественный прием в знаменитой палате Магнавре, и переговоры в более узком кругу в покоях императрицы, и парадный обед в зале Юстиниана, где по стечению обстоятельств промыслительно встретились за одним столом четыре «государственных дамы»: бабушка и мать святого равноапостольного Владимира (святая Ольга и ее спутница Малуша) с бабушкой и матерью его будущей супруги Анны (императрица Елена и ее невестка Феофано). Пройдет немногим более полувека и в Десятинном храме Пресвятой Богородицы в Киеве будут рядом стоять мраморные гробницы святой Ольги, святого Владимира и блаженной царицы Анны.

Во время одного из приемов, рассказывает Константин Багрянородный, русской княгине было поднесено золотое, украшенное камнями блюдо. Святая Ольга пожертвовала его в ризницу Софийского собора, где его видел и описал в начале XIII века русский дипломат Добрыня Ядрейкович, впоследствии архиепископ Новгородский Антоний: «Блюдо велико злато служебное Ольги русской, когда взяла дань, ходивши в Царьград; во блюде же Ольжине камень драгий, на том же камени написан Христос».

Что касается непосредственно дипломатического исхода переговоров, у святой Ольги были основания остаться недовольной ими. Добившись успеха в вопросах о русской торговле в пределах империи и подтверждении мирного договора с Византией, заключенного Игорем в 944 году, она не смогла, однако, склонить императора к двум главным для Руси соглашениям: о династическом браке Святослава с византийской царевной и об условиях восстановления существовавшей при кн. Аскольде православной митрополии в Киеве. Ее недовольство исходом миссии явственно звучит в ответе, который она дала, уже по возвращении на родину, присланным от императора послам. На вопрос императора относительно обещанной военной помощи святая Ольга через послов резко ответила: «Если ты так же постоишь у меня в Почайне, как я в Суду, то тогда дам тебе воев в помощь». Великая русская княгиня ясно дала понять Византии, что империя имеет дело с могучим независимым государством, международный престиж которого теперь сама же империя и возвысила на виду у всего света!

Вернувшись из Константинополя в Киев, новая Елена — княгиня Ольга — начала христианскую проповедь. Многое зависело от того, обратится ли ко Христу ее сын Святослав, который должен был вот-вот принять бразды правления государством. И с него то, согласно летописи, начала равноапостольная княгиня свою проповедь.

Но никак не могла она привести его в истинный разум, к познанию Бога. Всецело отдавшийся военным предприятиям, не хотел Святослав и слышать о святом крещении, но креститься никому не возбранял, а только смеялся над новокрещеными, потому что для неверных, не ведающих славы Господней, вера христианская казалась безумием, по слову апостола: Мы проповедуем Христа Распятого, для иудеев соблазн, для еллинов безумие, потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков (1 Кор. 1, 23, 25). Часто говорила блаженная Ольга князю Святославу: «Сын мой, я познала Бога и радуюсь духом. Если и ты Его познаешь, и ты радоваться будешь». Но он не хотел внимать матери, продолжая следовать обычаям языческим, и говорил ей: «Что скажет о мне дружина моя, если изменю вере отцов? Она надо мною ругаться будет». Тяжки были такие речи для матери, но она справедливо заметила сыну: «Если ты крестишься, то и все сделают то же». Это была первая в история попытка устроить всеобщее крещение Руси. Святослав не мог возразить и потому, как сказано в летописи, «гневался на мать». Не только боязнь насмешек удерживала его, но и собственное «желание жить по языческим обычаям». Войны, пиры, забавы, далекие походы, жизнь по похотям сердца и плоти — вот что владело душой Святослава. Во всем этом отчаянно храбрый, умный, широкий душой Святослав хотел найти полноту жизни. Но мать знала, что подлинной радости это не принесет его душе, глубоко скорбела о нем и о Русской земле и говаривала: «Да будет воля Божия; если захочет Бог помиловать род сей и землю Русскую, то вложит им в сердце то же желание обратиться к Богу, что даровал и мне». И с теплой верой молилась она день и ночь о сыне и о народе, чтобы просветил их Господь, какими ведает судьбами. А между тем, будучи не в силах умягчить сердце Святослава, она старалась посеять семена христианства в трех своих малолетних внуках — Ярополке, Олеге и Владимире, которых оставлял ей отец-воитель. Святое семя сие в свое время принесло благоприятный плод, укоренившись в сердце юного Владимира.

Несмотря на неудачу стараний об учреждении на Руси церковной иерархии, святая Ольга, став христианкой, ревностно предавалась подвигам христианского благовестия среди язычников и церковного строительства; «требища бесовская сокруши нача жити о Христе Иисусе». Для увековечения памяти первых русских исповедников имени Христова великая княгиня воздвигла Никольский храм над могилой Аскольда и заложила деревянный собор над могилой Дира во имя Святой Софии Премудрости Божией, освященный 11 мая 960 года. Этот день впоследствии отмечался в Русской Церкви как особенный церковный праздник. В месяцеслове пергаменного Апостола 1307 года под 11 мая записано: «В тот же день освящение Святой Софии в Киеве в лето 6460». Дата памяти, по мнению церковных историков, указана по так называемому «антиохийскому», а не по общепринятому константинопольскому летоисчислению и соответствует 960 году от Рождества Христова.

Недаром русская княгиня Ольга получила в крещении имя святой равноапостольной Елены, обретшей Честное Древо Креста Христова в Иерусалиме. Главной святыней новосозданного Софийского храма стал святой восьмиконечный крест, принесенный новой Еленой из Царьграда и полученный ею в благословение от Константинопольского патриарха. Крест, по преданию, был вырезан из цельного куска Животворящего Древа Господня. На нем была надпись: «Обновися Русская земля святым крестом, его же прияла Ольга, благоверная княгиня». Крест и другие христианские святыни благодатью, от них исходящей, содействовали просвещению Русской земли.

Софийский собор, простояв полвека, сгорел в 1017 году. Ярослав Мудрый на этом месте построил позже, в 1050 году, церковь святой Ирины, а святыни Софийского Ольгина храма перенес в каменный храм того же имени — до ныне стоящую Софию Киевскую, заложенную в 1017 году и освященную около 1030 года. В Прологе XIII веке об Ольгином кресте сказано: «Иже ныне стоит в Киеве во Святой Софии в алтаре на правой стороне». Разграбление киевских святынь, продолженное после монголов литовцами, которым город достался в 1341 году, не пощадило и его. При Ягайле в период Люблинской унии, объединившей в 1384 году Польшу и Литву в одно государство, Ольгин крест был похищен из Софийского собора и вывезен католиками в Люблин. Дальнейшая судьба его неизвестна.

Затем с проповедью святой веры святая княгиня отправилась на север. Она посетила Великий Новгород и другие города, всюду, где только было можно, приводя людей ко Христовой вере, при этом сокрушала идолов, поставляла на их месте честные кресты, от которых для уверения язычников соделовались многие знамения и чудеса. Придя на родину, в Выбутскую весь, блаженная Ольга простерла и здесь слово проповеди христианской к близким ей людям. Во время пребывания в этой стороне она достигла берега реки Великой, текущей с юга на север, и остановилась против того места, где в реку Великую впадает река Пскова, текущая с востока (в то время на этих местах рос большой дремучий лес). И вот святая Ольга с того берега реки увидела, что с востока на это место, озаряя его, сходят с неба три пресветлых луча. Чудный свет от этих лучей видела не только святая Ольга, но и спутники ее; и сильно обрадовалась блаженная и возблагодарила Бога за видение, которое предуказывало на просвещение благодатью Божией той стороны. Обратившись к сопровождавшим ее лицам, блаженная Ольга сказала пророчески: «Да будет вам ведомо, что изволением Божиим на этом месте, озаряемом трисиятельными лучами, возникнет церковь во имя Пресвятой и Живоначальной Троицы и создастся великий и славный город, изобилующий всем». После этих слов и довольно продолжительной молитвы блаженная Ольга поставила крест; и доныне молитвенный храм стоит на месте, где блаженная Ольга его водрузила.

Обойдя многие города земли Русской, проповедница Христова возвратилась в Киев и здесь для Бога явила благие дела. Вспомнив о видении на реке Пскове, она послала много золота и серебра на создание церкви во имя Святой Троицы, повелела населять то место людьми. И в короткое время разросся город Псков, так названный от реки Псковы, в великий город, и прославлялось в нем имя Пресвятой Троицы.

Молитвы и труды святой равноапостольной Ольги принесли богатые плоды: христианство на Руси стало быстро распространяться и укрепляться. Но ему противодействовало язычество, утвердившееся как господствующая (государственная) религия. Среди бояр и дружинников в Киеве нашлось немало людей, которые, по слову Соломона, «возненавидели Премудрость», как и святую княгиню Ольгу, строившую Ей храмы. Ревнители языческой старины все смелее поднимали голову, с надеждой взирая на подраставшего Святослава, решительно отклонившего уговоры матери принять христианство и даже гневавшегося на нее за это. Нужно было спешить с задуманным делом крещения Руси. Коварство Византии, не пожелавшей дать Руси христианство, было на руку язычникам. В поисках решения святая Ольга обращает взоры на Запад. Никакого противоречия здесь нет. Святая Ольга († 969) принадлежала еще к нераздельной Церкви и вряд ли имела возможность вникать в богословские тонкости греческого и латинского вероучения. Противостояние Запада и Востока представлялось ей прежде всего политическим соперничеством, второстепенным по сравнению с насущной задачей — созданием Русской Церкви, христианским просвещением Руси.

Под 959 годом немецкий хронист, именуемый «продолжителем Регинона», записывает: «Пришли к королю послы Елены, королевы руссов, которая крещена в Константинополе, и просили посвятить для сего народа епископа и священников». Король Оттон, будущий основатель Германской империи, охотно откликнулся на просьбу Ольги, но повел дело не спеша, с чисто немецкой основательностью. Лишь на Рождество следующего 960 года епископом Русским был поставлен Либуций, из братии монастыря святого Альбана в Майнце. Но он вскоре умер (15 марта 961 г.). На его место был посвящен Адальберт Трирский, которого Оттон, «щедро снабдив всем нужным», отправил наконец в Россию. Трудно сказать, что случилось бы, не промедлив король так долго, но когда в 962 г. Адальберт появился в Киеве, он «не успел ни в чем том, за чем был послан, и видел свои старания напрасными». Хуже того, на обратном пути «некоторые из его спутников были убиты, и сам епископ не избежал смертельной опасности».

Оказалось, что за прошедшие два года, как и предвидела Ольга, в Киеве совершился окончательный переворот в пользу сторонников язычества, и, не став ни православной, ни католической, Русь вообще раздумала принимать христианство. Языческая реакция проявилась настолько сильно, что пострадали не только немецкие миссионеры, но и некоторые из киевских христиан, крестившихся с Ольгой в Царьграде. По приказу Святослава был убит племянник святой Ольги Глеб и разрушены некоторые построенные ею храмы. Разумеется, здесь не обошлось без византийской тайной дипломатии: настроенные против Ольги и встревоженные возможностью усиления Руси за счет союза с Оттоном, греки предпочли поддержать язычников.

Провал миссии Адальберта имел промыслительное значение для будущего Русской Православной Церкви, избежавшей папского пленения. Святой Ольге оставалось смириться с происшедшим и полностью уйти в дела личного благочестия, предоставив бразды правления язычнику Святославу. С ней по-прежнему считались, к ее государственной мудрости неизменно обращались во всех трудных случаях. Когда Святослав отлучался из Киева — а он большую часть времени проводил в походах и войнах, — управление государством вновь вручалось княгине-матери. О крещении Руси уже не могло быть и речи, и это, конечно, огорчало святую Ольгу, считавшую Христово благочестие главным делом своей жизни.

Великая княгиня кротко переносила скорби и огорчения, старалась помогать сыну в государственных и военных заботах, руководить им в героических замыслах. Победы русского оружия были для нее утешением, особенно разгром давнего врага Русского государства — Хазарского каганата. Дважды, в 965 и в 969 гг., прошли войска Святослава по землям «неразумных хазаров», навсегда сокрушив могущество иудейских властителей Приазовья и Нижнего Поволжья. Следующий мощный удар был нанесен по мусульманской Волжской Болгарии, потом пришла очередь Болгарии Дунайской. 80 городов по Дунаю было взято киевскими дружинами. Одно беспокоило Ольгу: как бы, увлекшись войной на Балканах, Святослав не забыл о Киеве.

Весной 969 года Киев осадили печенеги: «и нельзя было вывести коня напоить, стояли печенеги на Лыбеди». Русское войско было далеко на Дунае. Послав к сыну гонцов, святая Ольга сама возглавила оборону столицы. Святослав, получив известие, вскоре прискакал в Киев, «приветствовал мать свою и детей и сокрушался, что случилось с ними от печенегов». Но, разгромив кочевников, воинствующий князь вновь стал говорить матери: «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае — там середина земли моей». Святослав мечтал о создании огромной русской державы от Дуная до Волги, которая объединила бы Русь, Болгарию, Сербию, Причерноморье и Приазовье и простерла бы свои пределы до самого Царьграда. Мудрая Ольга понимала, что при всем мужестве и отваге русских дружин им не справиться с древней империей ромеев, Святослава ждала неудача. Но сын не слушал предостережений матери. Блаженная же Ольга со слезами говорила ему: «Зачем оставляешь меня, сын мой, и куда ты идешь? Ища чужого, кому поручаешь свое? Ведь дети твои еще малы, а я уже стара, да и больна. Я ожидаю скорой кончины — отшествия к возлюбленному Христу, в Которого верую. Теперь ни о чем не беспокоюсь, как только о тебе: сожалею о том, что хотя я и много тебя учила и убеждала оставить идольское нечестие, уверовать в Истинного Бога, познанного мною, а ты пренебрег этим. И знаю я, что за твое непослушание ко мне тебя ждет на земле худой конец и по смерти — вечная мука, уготованная язычникам. Исполни же теперь хоть эту мою последнюю просьбу: не уходи никуда, пока я не преставлюсь и не буду погребена, а тогда иди, куда хочешь. По моей кончине не делай ничего, что требует в таких случаях языческий обычай; но пусть мой пресвитер с клириками погребут по обычаю христианскому мое грешное тело: не смейте насыпать надо мною могильного холма и делать тризны, но пошли в Царьград золото к Святейшему Патриарху, чтобы он совершил молитву и приношение Богу за мою душу и раздал нищим милостыню». Слыша это, Святослав горько плакал и обещал исполнить все завещанное ею, отказываясь только от принятия святой веры.

По истечении трех дней св. княгиня Ольга впала в крайнее изнеможение. Причастившись Божественных Таин Пречистого Тела и Животворящей Крови Христа Спаса нашего, она все время пребывала в усердной молитве к Богу и к Пречистой Богородице, Которую всегда по Боге имела себе Помощницей, призывала и всех святых. С особенным усердием молилась блаженная Ольга о просвещении по ее смерти земли Русской: прозирая будущее, она неоднократно во дни жизни своей пророчески предсказывала, что Бог просветит людей земли Русской и многие из них будут великие святые; о скорейшем исполнении этого пророчества и молилась святая Ольга при своей кончине. И еще молитва была на устах, когда честная душа ее разрешилась от тела, — «и тако поживши и добре славяще Бога в Троице, Отца, и Сына, и Святаго Духа, почи в блазии вере, сконча житие свое с миром о Христе Иисусе, Господе нашем». Так она переселилась от земных к небесным и сподобилась войти в чертог Бессмертного Царя — Христа Бога, и как первая святая из земли Русской была причтена к лику святых. Преставилась св. равноапостольная Ольга, во святом крещении Елена, в 11-й день июля месяца 969 года, всех лет жизни ее было около девяноста. «И плакали по ней плачем великим сын ее, и внуки, и все люди». Последние годы, среди торжества язычества, ей, когда-то гордой владычице, крестившейся от патриарха в столице Православия, приходилось тайно держать при себе священника, чтобы не вызвать новой вспышки антихристианского фанатизма. Но перед смертью, вновь обретя прежнюю твердость и решимость, она запретила совершать над ней языческие тризны и завещала открыто похоронить ее по православному обряду. Пресвитер Григорий, который был с нею в 957 году в Константинополе, в точности выполнил ее завещание.

По преставлении святой Ольги сбылось ее пророчество о злой кончине сына и о добром просвещении земли Русской. Замечательный полководец Святослав (как сообщает об этом летописец) был убит не в славном походе, а в коварной засаде печенегов в 972 году. Князь печенежский отсек Святославу голову и из черепа сделал себе чашу, оковав ее золотом и написав следующее: «Имущий чужого, губит свое». Во время пира с вельможами своими князь пил из этой чаши. Так великого князя Святослава Игоревича, храброго и доселе непобедимого в битвах, по предречению матери, постигла злая кончина за то, что он не слушал ее. Исполнилось пророчество блаженной Ольги и о земле Русской. Спустя девятнадцать лет по ее кончине внук ее кн. Владимир (память 15/28 июля) принял святое крещение и просветил святой верой землю Русскую.

Бог прославил святую труженицу Православия, «начальницу веры» в Русской земле чудесами и нетлением мощей. Иаков Мних († 1072) через 100 лет после ее смерти писал в своей «Памяти и похвале Владимиру»: «Бог прослави тело рабы Своей Елены, и есть в гробе тело ее честное, и неразрушимое пребывает и до сих дней. Блаженная княгиня Ольга прославила Бога всеми делами своими добрыми, и Бог прославил ее». При святом князе Владимире, по некоторым данным, в 1007 году мощи святой Ольги были перенесены в Десятинный храм Успения Пресвятой Богородицы, потому что на содержание его кн. Владимир давал десятую часть от своих имений, и положены в специальном саркофаге, в каких принято было класть мощи святых на православном Востоке. «И ино чудо слышите о ней: гроб камен мал в церкви Святыя Богородицы, ту церковь создал блаженный князь Владимир, и есть гроб блаженныя Ольги. И на верху гроба оконце сотворено — да видети тело блаженныя Ольги лежаще цело». Но не всем было явлено чудо нетления мощей равноапостольной княгини: «Иже с верою придет, отворится оконце, и видит честное тело лежаще цело, яко спя, почивает. А другим, иже не с верою приходят, не отворится оконце гробное, и не видит тела того честного, но только гроб». Так и в кончине святая Ольга проповедовала вечную жизнь и воскресение, наполняя радостью верующих и вразумляя неверующих. Была она, по словам преподобного Нестора Летописца, «предтекущая христианской земли, аки денница пред солнцем и аки заря пред светом».

Святой равноапостольный великий князь Владимир, вознося свое благодарение Богу в день крещения Руси, свидетельствовал от лица своих современников о святой равноапостольной Ольге знаменательными словами: «Благословите тя хотят сынове рустии…» Русский народ чтит святую равноапостольную Ольгу как основоположницу христианства на Руси, обращаясь к ней словами преподобного Нестора: «Радуйся, русское познание Бога, начало нашего с Ним примирения».

История Руси-Украины полна многими победоносными и трагическими страницами. Широко известны и ее выдающиеся (и менее выдающиеся) предводители – князья. Однако, за редким исключением, почти совершенно неизвестными широкой общественности есть имена и судьбы женщин, сопровождавших на жизненном пути своих мужей и, так или иначе, вошли в отечественной истории. Были среди них и русинки и иностранки. Были русские княжны и женами европейских монархов.

И это не только Анна Ярославна – королева Франции. Кто они? Которые их имена? Попробуем кратко описать общий обзор княжеского женщин в средневековый период нашего прошлого, что называется «русским». Попытка создать общую картину (в своеобразном статистическом виде) судеб русских княжон и княгинь сделана ниже сведений о династии Рюриковичей-Игоревичей в восьми ее ветвях, берут свое начало из рода первых известных нам киевских князей (Киевская, Черниговская, Галицкая, Киево-Галицкая, Галицко-Волынская, Полоцкая, Турово-Пинская и Ростово-Суздальская) на анализе свидетельств около двухсот женщин, связанных с княжеским жизнью.

Среди русских княжон (дочерей князей Руси), известных историкам имен, тридцать три девушки имели имена славянские (Болеслава, Вышеслава, Верхуслава, Всеслава, Вера, Городислава, Добронега, Господина, Дубравка, Забава, Дзвенислава (Звенислава), Збислава, Кирияна, Любава, Лыбидь, Марица, Переяслава, Предслава, Премислава, Прибислава, Прокседа, Рогнеда, Ростислава, Святослава, Соломия, Ярослава). Из этих тридцати трех женщин княжеского рода стали княгинями русскими двенадцать княжон (отнесем к ним и летописное Лыбидь), четыре княжны заручились с королями Польши, и две – с королями Венгрии. Две княжны стали княгинями Померании. Среди дочерей князей с Руси, имевших определенные из вышеупомянутых имен славянских, вышли также княгиня Мазовецкая, герцогиня Шлезкая, герцогиня Познанська. Марица, дочь Владимира Мономаха, была женой Леона – сына Диогена, претендовавший на византийский престол, а дочь потомка Владимира Мономаха, Великого князя Киевского Мстислава Харальда – Господина (от брака со шведской принцессой Кристиной), приняв христианское имя Ирины, стала императрицей Византии после женитьбы Андроников Комнином. Внучка Ярослава Мудрого Прокседа Всеволодовна (приняла христианское имя Евпраксия) была женой маркграфа Нордмарк Генриха, а затем немецкого императора Генриха IV и известная в Европе под именем Адельгайда. Еще пять княжон изменили свои имена из славянских на христианские и стали монахинями, одна из которых – Предслава (в христианстве – Ефросинья) была признана святой православной церкви. Эта дочь сына князя Полоцкого, а в будущем – Великого князя Киевского Всеслава И Святослава, которого Мстислав Харальд овес в ссылку, вынуждена была стать монахиней и умерла ней 1173. Две княжны (неизвестного нам имени) умерли в молодом возрасте, так и не успев выйти замуж.

Славянским именем – Малуша – называлась дочь Малка Любчанин, которая вошла в отечественной истории как любовница Святослава Игоревича (Храброго) и иметь крестителя Руси – Владимира Святославовича. Дочь боярина Степана Кучки со славянским именем – Улита – стала княгиней Владимирской, женившись князем Андреем Боголюбским.

С неславянскими именами (Агата, Анастасия, Анна (Анна), Гриффина, Ирина, Ингеборга, Евдокия, Ефросинья, Евфемия, Елизавета, Екатерина, Кинегурда, Мария, Малфрида, Маргарита, Марина, Елена, Ольга, Офка, София, Федора, Янка) истории известно еще пятьдесят пять княжеских дочерей, из которых двадцать два вышли замуж за русских князей (отнесем к ним и жену князя Киевского Игоря Рюриковича – Ольгу). Четыре княжны были женами Великих князей Литовских Ольгерда, Любарта, Витовта-Александра и Свидригайло-Болеслава во времена, обладающих усилением Литвы и упадком раздробленной феодальной Руси. Однако, задолго до этого времени, с княжнами русскими имели честь связать свои судьбы высшие лица европейских стран не для претендовать на престол супружеской родины, а чтобы заручиться поддержкой и влиянием их родителей и братьев.

Так, три княжны с Руси стали королевами Польши и столько же – королевами Венгрии. Дочь Даниила Галицкого - София стала женой Генриху V Шварцбурзькому. Дочь князя Белгородского и Черниговского Глеба Святославича († 1209) – Ефимия – обручилась с византийским цесаревичем Ангелос, а дочь князя Перемышльского Властелина Ростиславича († 1124) – Ирина – вышла за Исаака Комнина. Анастасия († 1335), дочь князя Галицкого, короля Руси Льва И Даниловича († 1301) вышла замуж за польского князя Земовита. Были княжеские дочери и женой Петра Власта и женщиной польского палатинина Петра. Русские княжны становились также княгиней Мазовша, княгиней Краковской, банной Загреба. С русских княжон вышли королева Бордричив – Ингеборга Мстиславовна и королева Богемии – Кинегурда Ростиславна. Дочь Великого князя Киевского Мстислава I Гарольда († 1132) была замужем за за королем Швеции – Зигуртом, а позже стала женой датского короля Эрика и известна историкам под именем Малфрида. Еще раньше дочь Ярослава Мудрого († 1054) – Елизавета – 1044 вышла замуж за норвежского короля Харольда, а года 1067-го вышла замуж за короля Дании – Свена. Другая дочь Ярослава Мудрого – Анна (Агнесса) – есть на сегодня самой известной женщиной Украино-русской истории. Эта княжна девятнадцатилетней девушкой 1051 стала женой короля Франции Генриха V и девять лет была французской королевой, после чего 1060 обручилась с Раулем Крени де Валуа.

Дочь Великого князя Киевского Всеволода И Ярославича († 1093) – Янка – посвятила себя служению Христу и умерла игуменьей 1112. Среди княжон, имевших неславянские имена, как и среди тех, что имели славянские, также были монахини. Ими стали три княжеских дочери, и две из них, как и уже упоминавшаяся выше Предслава-Ефросиния, были канонизированы православной церковью как святые. Это – Ефросинья († 1250), монахиня, дочь князя Галицкого, Черниговского, Великого князя Киевского, бана Мачвы Михаила (Святого) Всеволодовича и княжны Галицкой Елены Романовны и дочь брата святой Ефросинии (сына Михаила Святого) бана Мачвы Ростислава и дочери венгерского короля Белы IV – монахиня Маргарита († 1250).

Еще четыре, известных историкам по имени и родом княжны, умерших по разным причинам незамужними. По именам также неславянского корня известны и две женщины не княжеского рода, стали княгинями на Руси, а именно - Настасья Чагрова (сожжена 1171) – вторая женщина князя Галицкого Ярослава Осмомысла († 1187) и Екатерина, дочь новгородского посадника Петрила – вторая жена Святослава Олеговича († 1164), князя Черниговского. Среди женщин княжеского рода мы знаем о наличии еще девять дочерей Великого князя Киевского Владимира Великого, но, к сожалению, ни их имена, ни судьбы неизвестны. О других дочерей Великого князя известно, что Предслава (от брака с Полоцкой княжной Рогнедой) умерла где-то после 1015, Премислава вышла замуж за короля венгерского Ладислава I, а Добронега-Мария (1011-1087) была замужем за польским королем Казимиром I.

Вместе с тем, историкам известны судьбы и родословную еще пятнадцати княжон, имена которых, однако, не является известными. Из них – десять – стали княгинями на Руси. Одна княжна стала женой Вратислава – князя Моравского из Брно (дочь Василька Ослепленного († 1124), князя Теребовлецького). Обручилась с венгерским королем Стефаном III 1167 неизвестна дочь Галицкого князя Ярослава Осмомысла, а неизвестного имени дочь уже упоминавшегося бана Мачвы Ростислава Михайловича была женой дважды двух болгарских царей, сначала – Михаила, а затем – Константина. Сестра Великого князя Владимира Мономаха и дочь Всеволода и «Черниговского», имени которого мы не знаем, умерла 1089, оставаясь, очевидно, не замужем. Остается неизвестной и судьба дочери сына Ярослава Всеволодовича «Черниговского» Ярополка († после 1214), князя Новгородского.

В то же время, на сегодня известны имена четырех княгинь с Руси, где неизвестным, однако, является их происхождения; в частности, это жена князя Черниговского Ярослава Всеволодовича († 1198) – Ирина и жена Ярослава Мудрого - Анна (Анна), Анастасия – жена Всеволода Ярополкович († ок. 1261) князя Черниговского и уже другая Анна, которая была второй женой Великого князя Киевского Всеволода И Ярославича «Черниговского» († 1093).

Еще четыре жены князей русских известны историкам, но неизвестными являются не только их родословную, но и имена. Среди них – первая женщина Святослава (Храброго) Игоревича, погибшего в 972 г. В бою с печенегами, последняя жена его сына Владимира, вторая женщина Владимира Мономаха – князей Киевских – и первая женщина князя Владимирского - Андрея Боголюбского.

Кроме того, еще две женщины, имена которых историкам неизвестны, вероятно были княгинями НЕ княжеского рода. Это, так называемая, «попадья» – вторая жена Галицкого князя Владимира († 1198) – сына Ярослава Осмомысла и дочь новгородского посадника Дмитрия Завидича умершей 1168 И была также второй женой Великого князя Киевского Мстислава И Харальда, сына Владимира Мономаха.

Итак, из ста трех русских княжон, в большей или меньшей степени известных историками, известные нам имена и судьбы имеют восемьдесят восемь, и еще пятнадцать княжон, свидетельства о которых дошли до наших дней, неизвестные сегодня по имени.

В общем рассмотрении со всех известных ныне дочерей русских князей - потомков Рюрика (или, вернее, Игоря и Ольги) - княгинями на Руси стали сорок четыре княжны (из них – десять – неизвестного имени). Княжон, которые из-за преждевременной смерти или отсутствие постоянных летописных свидетельств сходят с исторической сцены незамужними, было восемь. Столько же русских княжон пошли (а некоторые из них вынуждены были это сделать) в монахини, три из которых были признаны православной церковью святыми. Одна княжна стала игуменьей.

Месть княгини Ольги

Восемь княжон были помолвлены с королями Польши: Вышеслава Святославовна – с Болеславом II в Смелым, Збислава Святополкивна 1102 – с Болеславом III Кривоустый, Верхуслава Всеволодовна – с сыном Збислава Болеславом IV Кудрявым, Добронега Владимировна – с Казимиром И Елена Ростиславовна († 1197) с Казимиром II Справедливым, Елена Ивановна – с Александром, Евдокия Изяславна – с Мешко III, Агата Святославовна – с Кондратием I. Кроме них, в Польшу выезжали в замужество к Мазовша Переяслава Даниловна – за князя Земовита II, а в Краков в замуж за Лешка Черного отправилась Гриффина Ростиславовна. Герцогинями стали княжны: Звенислава Всеволодовна (за Болеславом с Шлезу) и Вышеслава Ярославна (по Одон из Познани). Княгинями Померании стали две русских княжны: Соломия Романовна (за князем Свентополком) и Прибислава Ярославна (по Ратибором И). Неизвестного имени дочь Василька, князя Теребовлецького, стала княгиней Моравской, женившись князем Вратислава с Брно.

Для единства и могущества русских княжеств, к Великому княжеству Литовскому выехали в замужество Офка Даниловна († 1349), Анна – княжна Смоленская, Анна - княжна Тверская. По две княжны, о которых мы упоминали выше, становились королевами немецких земель и императрицами Византии. Среди русских княжон были также: королевы Франции, Норвегии, Дании, Швеции, Богемии, Бордричив, царицы Болгарии, а дочь Романа Даниловича, князя Слонима и Новогрудка – Мария († 1253) – вышла замуж за бана Загреба Стефана IV. Еще шесть княжон поженились с королями Венгрии: Предслава Святополкивна – с Алмошем, Премислава Владимировна – с Ладислав I Ефимия Владимировна († 1138) – с Коломаном, Ефросинья Мстиславна († 1146) – с Гейза II, Анастасия Ярославна 1067 – с Андреем и неизвестного имени дочь Ярослава Осмомысла – со Стефаном III.

Пять женщин стали русскими княгинями, хотя и происходили с не княжеского рода. Это – так называемая «попадья» – Настасья Чагрова, Екатерина – дочь Петрила, Улита Кучка и неизвестна дочь Дмитрия Завидича. Любовница князя Киевского Святослава Игоревича – Малуша – подарила от него Украина-Руси князя-сына – Владимира Великого. Неизвестного рода княгинями на Руси было восемь женщин, о которых летописные упоминания, четыре из которых нам неизвестны даже по имени.

Таким образом, из известных историкам ста трех княжон лишь сорок четыре из них стали княгинями в Руси, и тридцать девять – женами иностранных мужей. Из этого видно, что зарубежные обладатели имели честь и были рады жениться на русскими княжнами.

Больше своих дочерей выдали замуж за пределы Руси князья Киевской и Галицкой линий (что является закономерным с их ведущей в разные времена роль в стране), а наименьшее – Турово-Пинской и Полоцкой линий (не менее закономерно тех же, но противоположных, причин, к тому же, князья полоцкие среди обладателей Руси долгое время считались князьями-изгоями, что, в частности, подрывало, между прочим, и их международный авторитет). В целом же, из всего вышеприведенного видно, что князья Руси активно использовали через браки своих дочерей собственные государственные внешнеполитические интересы и устремления на европейском направлении (в частности – и Византийская империя), большее внимание уделяя близком заграницы, однако мощные из них попадали в родстве к самым тогдашних европейских династий.

Зато княжеские бракосочетания (как правило, почти всегда неоднократные) с иностранками были геополитически более разнообразными и с ощутимым процентом браков с дочерьми правящих родов соседних восточных государственных образований. Тенденция к женитьбе русских обладателей с азиатками появляется в XII-XIII вв., Во время усиления давления восточных орд на границы Украины-Руси и в период феодальной раздробленности. Так, по сорока восьми княгинь-иностранок, известных историками родов, на Руси восемь были половчанками. Среди них: дочь хана Тугорхана, которая была замужем за внуком Ярослава Мудрого великим князем Киевским Святополком II Изяславичем († 1113), дочь хана Осолука – с князем Черниговским, Курским и Новгородским Олегом Святославичем († 1115), половчанками были третья жена (умерла 1126) князя Тмутараканского, впоследствии – Великого князя Киевского Владимира Мономаха († 1125) и дочь хана Аепы, вышедшей замуж за князя Ростово-Суздальского и Великого князя Киевского – Юрия Долгорукого († 1157), неизвестного имени женщина князя Волынского Андрея Мономаховичей († 1142) и другая дочь хана Аепы, что стала первой женой князя Черниговского Святослава Олеговича († 1164), дочь хана Кончака – Слобода, что обручилась с князем Галицким – Владимиром Игоревичем (повешен 1211) и дочь хана Тигака, которая вышла замуж за сыном Даниила Галицкого – князем Волынским Мстиславом († 1292).

Одновременно, по тем временам распространяются браки князей-русичей с дочерьми князей Осетинских (Касогських), которые со времени разгрома их князем Тмутараканским, а позже – Черниговским и Великим князем Киевским, Мстиславом Владимировичем († 1034) – становятся союзниками Руси. Достоверно известно на сегодня четыре таких браки, когда Великий князь Киевский - Ярополк II Мономахович († 1139) – женился осетинской княжной Еленой, Великий князь Владимирский – Андрей Боголюбский (убит 1174) – за третью женщину взял какую осетинскую княжну, другой Великий князь Владимирский - Всеволод Большое Гнездо († 1212) – в первом браке имел женщину Ясиню и, наконец, также Ясиню имел женой сын Великого князя Киевского Святослава III – победоносный Черниговский князь Мстислав, погибшего 1223 в бою у г. Калки. С представительниц кавказских народов княгиней на Руси была также неизвестного имени грузинская принцесса (Тамара?), С которой был женат Великий князь Киевский – Изяслав II Мстиславич († 1154).

И, все же, Русь остается в большей степени в объективе европейской политики, и это ярко прослеживается также и учитывая княжеских браков. Здесь наибольший процент княжеских бракосочетаний с представительницами европейских династий приходится на заключение родовых связей с женщинами из стран ближнего зарубежья - Польшей, Венгрией, Болгарией, Византией и (с XII в.) Литвой.

Княгинями в Руси были шесть полячек, первой из которых ныне известна историкам, была дочь польского короля Болеслава Храброго, которая вышла замуж за Великого князя Киевского – Святополка И Ярополкович († 1019). Кроме нее, за русскими князьями были: Гертруда (дочь короля Мешко), Елена (дочь короля Лешка Белого), Агнесса (дочь короля Болеслава Кривоустый и киевской княжны Збислава Святополкивны – дочь короля Казимира II и дочь короля Владислава-Германа. Первой княгиней-венгеркой среди иностранок на Руси была дочь короля Белы I – Ланка, на которой женился князь Тмутаракани – Ростислав Владимирович († 1067).

Женами князей русских были также венгерские принцессы, среди которых, в частности, дочери королей Коломана и Ладислава и дочери Белы IV – Констанция и Анна. По венгерок, княгинь-византиек (гречанок) в нашей истории было также пять.

Первую, известную нам княгиню греческого происхождения на Руси, постигла нелегкая судьба. Известно, что она была женой Великого князя Киевского – Ярополка и Святославовича († 978 г.) И впоследствии стала свидетелем и жертвой братоубийственного соревнования Святославичей киевского стол. После поражения и смерти Ярополка она вынуждена была стать, будучи уже от него беременной, женой победителя – другого сына Святослава Храброго - Владимира I Великого († 1015). Ее сын – Святополк Ярополкович († 1019) – не долго держался князем в Киеве и вошел в историю с незаслуженным именем – «Окаянный». Княгинями из Византии на Руси были также сестра константинопольских императоров – Анна Порфирородный († 1011) – за Великим князем Киевским Владимиром и Великим, царевна Мономаховна – за Великим князем Киевским Всеволодом И Ярославичем «Черниговским» († 1093), царевна Анна – за князем Волынским и Галицким – Романом Мстиславичем (убитым 1205) и Елена, которая была второй женой Великого князя Киевского – Юрия Долгорукого († 1157).

Одними из первых иностранок, что женились на русскими князьями, были болгарыни. Из истории Киевской Руси являются сведения, что Великий князь Киевский – Владимир Великий – имел в женах двух болгарок, но кто они, и каковы их имена – неизвестно. Еще одна болгарка уже позже была княгиней Пинск. Ею стала дочь болгарского царя Бориса Георгиевича – Ефросинья – после бракосочетания с местным князем Ярославом Юрьевичем († 1186). Неизвестными остаются и две чешки, которые были женами того же Владимира Великого. С усилением в XииI в. Литвы, родственные связи русских князей Галицко-Волынской ветви завязываются и с Великим княжеством Литовским. Так, Галицко-волынский князь и король Руси - Даниил Романович Галицкий († 1264) – имел вторую жену дочь Довспрунк, которая была сестрой Великого Литовского князя Товтивилла, а его племянник – князь Холмский – Шварно († 1269) – был женат на дочери Великого князя Литовского – Мендовга – и впоследствии принимает этот титул.

Древнерусская княжна. Историческая реконструкция. Фестиваль "Воиново Поле 2010”

Такое классическое объединение двух государств того времени – Галицко-Волынской и Литовской – через родство вступает в свою завершающую фазу в XIV в., Когда сын сестры Галицко-Русского короля Льва II – Марии – и князя Мазовецкого Тройдена I – князь Галицкий Болеслав-Юрий († 1340) – принимает в жены Офку, дочь Великого князя Литовского – Гедимина. С западноевропейских краев княгинями на Руси становились княжна из Померании и итальянка Теофания Музалона, Ефимия из Моравии и сестра Трирского епископа Бургард – Киликия, дочь графа Оттона – Кунегурда и дочь графа Липпольд – Ода, а также – неизвестного имени немецкая принцесса († 1151), которая известна как жена Великого князя Киевского – Изяслава II Мстиславича. Дочь короля Швеции Олафа – Ирина-Ингигерда († 1051) – стала княгиней Киевской после бракосочетания с Ярославом Мудрым. Второй в истории Украины-Руси дочерью шведского короля, стала русской княгиней, была принцесса Кристина († 1122), которая вышла замуж за сына Владимира Мономаха – Великого князя Киевского Мстислава I – Харальда. Первой же женщиной самого Великого князя (сначала он был князем Тмутараканским) Владимира Всеволодовича Мономаха († 1125) была дочь короля Англии – Гида. Среди княгинь на Руси была и бывшая королева Рикса, вдова короля Дании – Магнуса, вышла замуж за Новгородским князем – Владимиром Всеволодовичем († 1140).

Еще пять княгинь Руси, происхождение которых неизвестно, есть основания считать иностранками (которой, по мнению некоторых исследователей, есть и жена Игоря Рюриковича – княгиня Киевская – Ольга), учитывая годы княжения их мужчин в сочетании с анализом тогдашних исторических событий и их имен. Это, прежде всего, три жены Великого князя Киевского Владимира I Святославовича (Великого) – Олава, Малфрида и Адлага, которые, очевидно, были Варяжко (из Скандинавии) и две Анны (Анны) – одна из них была женой сына того же Владимира большого – князя Киевского – Ярослава Мудрого, а другая, умерла 1111, женой его же внука, также Великого князя Киевского – Всеволода И Ярославича "Черниговского". Таким образом, женами русских князей становилось пятьдесят три иностранки (из тех, что нам известны), с которыми чаще всего связывали свою судьбу представители Киевской, Киево-Галицкой и Галицко-Волынского княжеских линий, а князья Полоцкой линии и здесь оставались « наименее популярными ».

В общем же осмотре отметим, что из почти двухсот исследованных нами историй женщин, известных историкам большей или меньшей степени, связанные с княжескими русскими ветвями, княгинями на Руси становилось шестьдесят девять русинок (из них – шестеро – не княжеского рода), пятьдесят три иностранки (с пятью вышеупомянутыми вероятными чужой) и восемь женщин неизвестного родословной. Тридцать девять известных нам русских княжон вышли замуж за иностранцев, а судьбы еще девять дочерей Великого князя Киевского Владимира I Великого неизвестны, как и их имена. Конечно же, указанные данные не исчерпывающие, но в целом являются показательными.

Подытоживая все вышесказанное, по заключению браков можно проследить не только родственные связи тогдашних властителей и узнать о судьбах и имена женщин, связанных с историческим прошлым нашей страны, но и, соответственно, периоды взлета и падений могущества Руси, внешнеполитическую активность князей и ее расширь. Однако, следует отметить, что в Х-ХIII вв. Русь была и оставалась весомым фактором в тогдашней международной политике до своего окончательного государственного развала и упадка.

Она была первой женщиной, ставшей правительницей одного из самых больших, по тем временам, государств — Киевской Руси. Месть этой женщины была страшна, а правление сурово. Воспринималась княгиня неоднозначно. Кто-то считал ее мудрой, кто-то жестокой и хитрой, а кто-то настоящей святой. В историю княгиня Ольга вошла, как создатель государственной культуры Киевской Руси, как первый правитель, принявший крещение, как первая русская святая..

Княгиня Ольга стала известна после трагической смерти своего мужа

Еще будучи совсем молодой девушкой, Ольга стала женой великого князя киевского, Игоря. Согласно преданиям, их первая встреча была довольно необычной. В один из дней, молодой князь, пожелавший переправиться через реку, с берега подозвал к себе плывущего в лодке человека. Разглядел он своего сопровождающего уже только после того, как они отплыли. На удивление князя, перед ним сидела девушка, к тому же невероятной красоты. Поддавшись чувствам, Игорь стал склонять ее к порочным действиям. Между тем, поняв его помыслы, девушка напомнила князю о чести правителя, который должен быть достойным примером для своих подданных. Пристыженный словами юной девы, Игорь оставил свои намерения. Отметив разум и целомудрие девушки, он расстался с ней, храня в памяти ее слова и образ. Когда же пришло время выбирать невесту, ни одна из киевских красавиц не пришлась ему по сердцу. Вспомнив незнакомку с лодкой, Игорь послал за ней своего опекуна, Олега. Так Ольга стала женой Игоря и русской княгиней.

Однако, известна княгиня стала только после трагической смерти своего мужа. Вскоре, после рождения сына Святослава, князь Игорь был казнен. Он стал первый правителем в истории России, который погиб от рук народа, возмущенному неоднократным взиманием дани. Наследнику престола было на тот момент всего три года, поэтому фактически вся власть перешла в руки Ольги. Правила она Киевской Русью до совершеннолетия Святослава, но и после этого, в действительности, правителем оставалась княгиня, так как ее сын большую часть времени отсутствовал в военных походах

Получив власть, Ольга безжалостно отомстила древлянам

Первое, что она сделала — безжалостно отомстила древлянам, виновным в смерти ее мужа. Делая вид, что она согласна на новый брак с князем древлян, Ольга расправилась с их старейшинами, а потом подчинила и весь народ. В своей мести княгиня использовала любые методы. Заманивая в нужное для нее место древлян, по ее приказу, киевляне закапывали их живьем, сжигали, и кровожадно побеждали в бою. И только после того, как Ольга закончила свою расправу, она принялась за управление Киевской Русью.

Княгиня Ольга — первая русская женщина, официально принявшая христианство

Свои основные силы княгиня Ольга направила на внутреннюю политику, которую старалась осуществлять дипломатическими методами. Объезжая русские земли, она подавила бунты мелких поместных князей и провела ряд важных реформ. Самой главной из них была — административно-налоговая реформа. Другими словами, она установила центры торговли и обмена, в которых упорядоченно происходили сборы податей. Финансовая система стала крепкой опорой княжеской власти в дальних от Киева землях. Благодаря правлению Ольги значительно выросла оборонная мощь Руси. Вокруг городов вырастали крепкие стены, были установлены первые государственные границы России — на западе, с Польшей.

Княгиня укрепила международные связи с Германией и Византией, а отношения с Грецией открыли Ольге новый взгляд на христианскую веру. В 954 году княгиня, с целью религиозного паломничества и дипломатической миссии, отправилась в Константинополь, где с почетом была принята императором Константином VII Багрянородным.

Прежде, чем решиться на крещение, княгиня два года знакомилась с основами христианской веры. Посещая богослужения, она поражалась величию храмов и собранных в них, святынь. Княгиня Ольга, получившая при крещении имя Елена, стала первой женщиной, официально принявшей христианство в языческой Руси. По возвращении, она велела строить по погостам храмы. В период своего правления великая княгиня воздвигла храмы святителя Николая и Святой Софии в Киеве, Благовещения Богородицы в Витебске. По ее указу был построен город Псков, где был воздвигнут храм Святой Живоначальной Троицы. По преданию, место будущего храма ей было указано, сходящими с неба лучами.

Крещение княгини Ольги не привело к установлению христианства на Руси

Княгиня попыталась приобщить к христианству и своего сына. Несмотря на то, что многие дворяне уже приняли новую веру, Святослав остался верен язычеству. Крещение княгини Ольги не привело к установлению христианства на Руси. Но ее внук, будущий князь Владимир, продолжил миссию своей обожаемой бабушки. Именно он стал крестителем Руси и основал церковь Успения Пресвятой Богородицы в Киеве, куда и перенес мощи святых и Ольги. При его правлении княгиня стала почитаться, как святая. А уже в 1547 году была официально причислена к лику святой равноапостольной. Стоит отметить, что такой чести удостоились только пять женщин в христианской истории — Мария Магдалина, первомученица Фёкла, мученица Апфия, царица Елена Равноапостольная и просветительница Грузии Нина. На сегодняшний день Святая княгиня Ольга почитается, как покровительница вдов и новообращённых христиан.

«Начальницей веры» и «корнем Православия» в Русской земле издревле называли святую равноапостольную Ольгу люди. (Лишь немногие из святых жен христианской истории удостоились лика равноапостольных: святая мироносица Мария Магдалина, святая первомученица Фекла, святая Апфия, святая благоверная царица Елена, святая Нина – просветительница Грузии). Крещение Ольги было ознаменовано пророческими словами патриарха, крестившего ее: «Благословенна ты в женах русских, ибо оставила тьму и возлюбила Свет. Прославлять тебя будут сыны русские до последнего рода!» При крещении русская княгиня удостоилась имени святой равноапостольной Елены, много потрудившейся в распространении христианства в огромной Римской империи и обретшей Животворящий Крест, на котором был распят Господь. Подобно своей небесной покровительнице, Ольга стала равноапостольной проповедницей христианства на необъятных просторах земли Русской. В летописных свидетельствах о ней немало хронологических неточностей и загадок, но вряд ли могут возникнуть сомнения в достоверности большинства фактов ее жизни, донесенных до нашего времени благодарными потомками святой княгини – устроительницы Русской земли. Обратимся к повествованию о ее жизни.

Имя будущей просветительницы Руси и родину ее древнейшая из летописей – «Повесть временных лет» называет в описании женитьбы Киевского князя Игоря:
«И привели ему жену из Пскова именем Ольга». Иоакимовская летопись уточняет, что она принадлежала к роду князей Изборских – одной из древнерусских княжеских династий.

Супругу Игоря звали варяжским именем Хельга, в русском произношении – Ольга [Вольга]. Предание называет родиной Ольги село Выбуты неподалеку от Пскова, вверх по реке Великой. Житие святой Ольги повествует, что здесь впервые состоялась встреча ее с будущим супругом. Молодой князь охотился «в области Псковской» и, желая перебраться через реку Великую, увидел «некоего плывущего в лодке» и подозвал его к берегу. Отплыв от берега в лодке, князь обнаружил, что его везет девушка удивительной красоты. Игорь воспылал к ней похотью и стал склонять ее ко греху. Перевозчица оказалась не только красива, но целомудренна и умна. Она устыдила Игоря, напомнив ему о княжеском достоинстве правителя и судии, который должен быть «светлым примером добрых дел» для своих подданых. Игорь расстался с ней, храня в памяти ее слова и прекрасный образ. Когда пришло время выбирать невесту, в Киев собрали самых красивых девушек княжества. Но ни одна из них не пришлась ему по сердцу. И тогда он вспомнил «дивную в девицах» Ольгу и послал за ней сродника своего князя Олега. Так Ольга стала женой князя Игоря, великой русской княгиней.

После женитьбы Игорь отправился в поход на греков, а вернулся из него уже отцом: родился сын Святослав. Вскоре Игорь был убит древлянами. Боясь мести за убийство Киевского князя, древляне отправили послов к княгине Ольге, предлагая ей вступить в брак со своим правителем Малом. Ольга сделала вид, что согласна. Хитростью заманила она в Киев два посольства древлян, предав их мучительной смерти: первое было заживо погребено «на дворе княжеском», второе – сожжено в бане. После этого пять тысяч мужей древлянских были убиты воинами Ольги на тризне по Игорю у стен древлянской столицы Искоростеня. На следующий год Ольга снова подошла с войском к Искоростеню. Город сожгли с помощью птиц, к ногам которых привязали горящую паклю. Оставшихся в живых древлян пленили и продали в рабство.

Наряду с этим летописи полны свидетельств о ее неустанных «хождениях» по Русской земле с целью устроения политической и хозяйственной жизни страны. Она добилась укрепления власти Киевского великого князя, централизовала государственное управление с помощью системы «погостов». Летопись отмечает, что она с сыном и дружиной прошла по Древлянской земле, «устанавливая дани и оброки», отмечая села и становища и места охот, подлежащие включению в киевские великокняжеские владения. Ходила она в Новгород, устраивая погосты по рекам Мете и Луге. «Ловиша ее [места охоты] были по всей земле, установленные знаки, места ее и погосты,– пишет летописец,– и сани ее стоят в Пскове до сего дня, есть указанные ею места для ловли птиц по Днепру и по Десне; и село ее Ольгичи существует и поныне». Погосты (от слова «гость» – купец] стали опорой великокняжеской власти, очагами этнического и культурного объединения русского народа.

Житие так повествует о трудах Ольги: «И управляла княгиня Ольга подвластными ей областями Русской земли не как женщина, но как сильный и разумный муж, твердо держа в своих руках власть и мужественно обороняясь от врагов. И была она для последних страшна, своими же людьми любима, как правительница милостивая и благочестивая, как судия праведный и никого не обидящий, налагающий наказание с милосердием,– и награждающий добрых; она внушала всем злым страх, воздавая каждому соразмерно достоинству его поступков; во всех делах управления она обнаруживала дальновидность и мудрость. При этом Ольга, милосердная по душе, была щедродательна нищим, убогим и малоимущим; до ее сердца скоро доходили справедливые просьбы, и она быстро их исполняла… Со всем этим Ольга соединяла воздержанную и целомудренную жизнь, она не хотела выходить вторично замуж, но пребывала в чистом вдовстве, соблюдая сыну своему до дней возраста его княжескую власть. Когда же последний возмужал, она передала ему все дела правления, а сама, устранившись от молвы и попечений, жила вне забот управления, предаваясь делам благотворения».

Русь росла и укреплялась. Строились города, окруженные каменными и дубовыми стенами. Сама княгиня жила за надежными стенами Вышгорода, окруженная верной дружиной. Две трети собранной дани, по свидетельству летописи, она отдавала в распоряжение киевского веча, третья часть шла «к Ольге, на Вышгород» – на ратное строение. Ко времени Ольги относится установление первых государственных границ Киевской Руси. Богатырские заставы, воспетые в былинах, сторожили мирную жизнь киевлян от кочевников Великой Степи, от нападений с Запада. Чужеземцы устремлялись в Гардарику («страну городов»], как называли они Русь, с товарами. Скандинавы, немцы охотно вступали наемниками в русское войско. Русь становилась великой державой.

Как мудрая правительница, Ольга видела на примере Византийской империи, что недостаточно забот лишь о государственной и хозяйственной жизни. Необходимо было заняться устроением религиозной, духовной жизни народа.

Автор «Степенной книги» пишет: «Подвиг ее /Ольги/ в том был, что узнала она истинного Бога. Не зная закона христианского, она жила чистой и целомудренной «жизнью, и желала она быть христианкой по свободной воле, сердечными очами путь познания Бога обрела и пошла по нему без колебания». Преподобный Нестор летописец повествует: «Блаженная Ольга с малых лет искала мудрости, что есть самое лучшее в свете этом, и нашла многоценный жемчуг – Христа».

Сделав свой выбор, великая княгиня Ольга, поручив Киев подросшему сыну, отправляется с большим флотом в Константинополь. Древнерусские летописцы назовут это деяние Ольги «хождением», оно соединяло в себе и религиозное паломничество, и дипломатическую миссию, И демонстрацию военного могущества Руси. «Ольга захотела сама сходить к грекам, чтобы своими глазами посмотреть на службу христианскую и вполне убедиться в их учении об истинном Боге»,– повествует житие святой Ольги. По свидетельсву летописи, в Константинополе Ольга принимает решение стать христианкой. Таинство Крещения совершил над ней патриарх Константинопольский Феофилакт.(933–956), а воспреемником был император Константин Багрянородный (912–959), оставивший в своем сочинении «О церемониях византийского двора» подробное описание церемоний во время пребывания Ольги в Константинополе. На одном из приемов русской княгине было поднесено золотое, украшенное драгоценными камнями блюдо. Ольга пожертвовала его в ризницу собора Святой Софии, где его видел и описал в начале XIII века русский дипломат Добрыня Ядрейкович, впоследствии архиепископ Новгородский Антоний:
«Блюдо велико злато служебное Ольги Русской, когда взяла дань, ходивши в Царьград: во блюде же Ольгине камень драгий, на том же камни написан Христос».

Патриарх благословил новокрещенную русскую княгиню крестом, вырезанным из цельного куска Животворящего Древа Господня. На кресте была надпись: «Обновися Русская земля Святым Крестом, его же приняла Ольга, благоверная княгиня».

В Киев Ольга вернулась с иконами, богослужебными книгами – началось ее апостольское служение. Она воздвигла храм во имя святителя Николая над могилой Аскольда – первого Киевского князя-христианина и многих киевлян обратила ко Христу. С проповедью веры отправилась княгиня на север. В Киевских и Псковских землях, в отдаленных весях, на перекрестках дорог воздвигала кресты, уничтожая языческие идолы.

Святая Ольга положила начало особенного почитания на Руси Пресвятой Троицы. Из века в век передавалось повествование о видении, бывшем ей около реки Великой, неподалеку от родного села. Она увидела, что с востока сходят с неба «три пресветлых луча». Обращаясь к своим спутникам, бывшим свидетелями видения, Ольга сказала пророчески: «Да будет вам ведомо, что изволением Божиим на этом месте будет церковь во имя Пресвятой и Животворящей Троицы и будет здесь великий и славный град, изобилующий всем». На этом месте Ольга воздвигла крест и основала храм во имя Святой Троицы. Он стал главным собором Пскова – славного града русского, именовавшегося с тех пор «Домом Святой Троицы». Таинственными путями духовного преемства через четыре столетия это почитание передано было преподобному Сергию Радонежскому.

11 мая 960 года в Киеве освятили храм Святой Софии – Премудрости Божией. Этот день отмечался в Русской Церкви как особый праздник. Главной святыней храма стал крест, полученный Ольгой при крещении в Константинополе. Храм, построенный Ольгой, сгорел в 1017 году, и на его месте Ярослав Мудрый воздвиг церковь святой великомученицы Ирины, а святыни Софийского Ольгина храма перенес в доныне стоящий каменный храм Святой Софии Киевской, заложенный в 1017 году и освященный около 1030 года. В Прологе XIII века об Ольгином кресте сказано: «Иже ныне стоит в Киеве во Святой Софии в алтаре на правой стороне». После завоевания Киева литовцами Ольгин крест был похищен из Софийского собора и вывезен католиками в Люблин. Дальнейшая его судьба нам неизвестна. Апостольские труды княгини встречали тайное и открытое сопротивление язычников. Среди бояр и дружинников в Киеве нашлось немало людей, которые, по словам летописцев «возненавидели Премудрость», как и святую Ольгу, строившую Ей храмы. Ревнители языческой старины все смелее поднимали голову, с надеждой взирая на подрастающего Святослава, решительно отклонившего уговоры матери принять христианство. «Повесть временных лет» так повествует об этом: «Жила Ольга с сыном своим Святославом, и уговаривала его мать креститься, но пренебрегал он этим и уши затыкал; однако если кто хотел креститься, не возбранял тому, но издевался над ним … Ольга часто говорила: «Сын мой, я познала Бога и радуюсь; вот и ты, если познаешь, тоже начнешь радоваться». Он же, не слушая сего, говорил: «Как я могу захотеть один веру переменить? Мои дружинники этому смеяться будут!» Она же говорила ему: «Если ты крестишься, все так же сделают».

Он же, не слушая матери, жил по языческим обычаям, не зная, что если кто матери не слушает, попадет в беду, как сказано: «Если кто отца или матерь не слушает, то смерть примет». Он же к тому еще и сердился на мать … Но Ольга любила своего сына Святослава, когда говорила: «Да будет воля Божия. Если Бог захочет помиловать потомков моих и землю русскую, да повелит их сердцам обратиться к Богу, как это было мне даровано». И говоря так, молилась за сына и за людей его все дни и ночи, заботясь о своем сыне до его возмужания».

Несмотря на успех своей поездки в Константинополь, Ольга не смогла склонить императора к соглашению по двум важнейшим вопросам: о династическом браке Святослава с византийской царевной и об условиях восстановления существовавшей при Аскольде митрополии в Киеве. Поэтому святая Ольга обращает взоры на Запад – Церковь была в то время едина. Вряд ли могла знать русская княгиня о богословских различиях греческого и латинского вероучения.

В 959 году немецкий хронист записывает: «Пришли к королю послы Елены, королевы руссов, которая крещена в Константинополе, и просили посвятить для сего народа епископа и священников». Король Оттон, будущий основатель Священной Римской империи германской нации, откликнулся на просьбу Ольги. Через год епископом Русским был поставлен Либуций, из братии монастыря святого Альбана в Майнце, по он вскоре скончался (15 марта 961 г.). На его место посвятили Адальберта Трирского, которого Отгон, «щедро снабдив всем нужным», отправил, наконец, в Россию. Когда в 962 году Адальберг появился в Киеве, он «не успел ни в чем том, за чем был послан, и видел свои старания напрасными». На обратном пути «некоторые из его спутников были убиты, и сам епископ не избежал смертной опасности»,– так повествуют летописи о миссии Адальберта. (Неудача миссии Адальберта имела промыслительное значение для Церкви Руси, избежавшей католического завоевания).

Языческая реакция проявилась столь сильно, что пострадали не только немецкие миссионеры, но и некоторые из киевских христиан, крестившихся вместе с Ольгой. По приказу Святослава был убит племянник Ольги Глеб и разрушены некоторые построенные ею храмы. Святой Ольге пришлось смириться с происшедшим и уйти в дела личного благочестия, предоставив управление язычнику Святославу. Конечно, с ней по-прежнему считались, к ее опыту и мудрости неизменно обращались во всех важных случаях. Когда Святослав отлучался из Киева, управление государством поручалось святой Ольге. Утешением для нее были славные военные победы русского воинства. Святослав разгромил давнего врага Русского государства – Хазарский каганат, навсегда сокрушив могущество иудейских правителей Приазовья и нижнего Поволжья. Следующий удар был нанесен Волжской Болгарии, потом пришел черед Дунайской Болгарии – восемьдесят городов взяли киевские дружинники по Дунаю. Святослав и его воины олицетворяли богатырский дух языческой Руси. Летописи сохранили слова Святослава, окруженного со своей дружиной огромным греческим войском: «Не посрамим земли русской, но ляжем костьми здесь! Мертвые сраму не имут!» Святослав мечтал о создании огромной Русской державы от Дуная до Волги, которая объединила бы Русь и другие славянские народы. Святая Ольга понимала, что при всем мужестве и отваге русских дружин им не справиться с древней империей ромеев, которая не допустит усиления языческой Руси. Но сын не слушал предостережений матери.

Много скорбей пришлось пережить святой Ольге в конце жизни. Сын окончательно переселился в Переяславец-на Дунае. Пребывая в Киеве, она учила своих внуков, детей Святослава, христианской вере, но не решалась крестить их, опасаясь гнева сына. Кроме того, он препятствовал ее попыткам утверждения христианства на Руси. Последние годы, среди торжества язычества, ей, когда-то всеми почитаемой владычице державы, крестившейся от Вселенского Патриарха в столице Православия, приходилось тайно держать при себе священника, чтобы не вызвать новой вспышки антихристианских настроений. В 968 году Киев осадили печенеги. Святая княгиня с внуками, среди которых был и князь Владимир, оказались в смертельной опасности. Когда весть об осаде достигла Святослава, он поспешил на помощь, и печенеги были обращены в бегство. Святая Ольга, будучи уже тяжело больной, просила сына не уезжать до ее кончины. Она не теряла надежды обратить сердце сына к Богу и на смертном одре не прекращала проповеди: «Зачем оставляешь меня, сын мой, и куда ты идешь? Ища чужого, кому поручаешь свое? Ведь дети твои еще малы, а я уже стара, да и больна,– ожидаю скорой кончины – отшествия к возлюбленному Христу, в Которого я верую; я теперь ни о чем не беспокоюсь, как только о тебе: сожалею о том, что хотя я и много учила и убеждала оставить идольское нечестие, уверовать в истинного Бога, познанного мною, а ты пренебрегаешь этим, и знаю я, что за твое непослушание ко мне тебя ждет на земле худой конец, и по смерти – вечная мука, уготованная язычникам. Исполни же теперь хоть эту мою последнюю просьбу: не уходи никуда, пока я не преставлюсь и не буду погребена; тогда иди, куда хочешь. По моей кончине не делай ничего, что требует в таких случаях языческий обычай; но пусть мой пресвитер с клириками погребут по обычаю христианскому мое тело; не смейте насыпать надо мною могильного холма и делать тризны; но пошли в Царьград золото к Сятейшему Патриарху, чтобы он совершил молитву и приношение Богу за мою душу и раздал нищим милостыню».

«Слыша это, Святослав горько плакал и обещал исполнить все завещанное ею, отказываясь только от принятия святой веры. По истечении трех дней блаженная Ольга впала в крайнее изнеможение; она причастилась Божественных Таин Пречистого Тела и Животворящей Крови Христа Спаса нашего; все время она пребывала в усердной молитве к Богу и к Пречистой Богородице, которую всегда по Боге имела себе помощницею; она призывала всех святых; с особенным усердием молилась блаженная Ольга о просвещении по ее смерти земли Русской; презирая будущее, она неоднократно предсказывала, что Бог просветит людей земли Русской и многие из них будут великие святые; о скорейшем исполнении этого пророчества и молилась блаженная Ольга при своей кончине. И еще молитва была на устах ее, когда честная душа ее разрешилась от тела, и, как праведная, была принята руками Божиими». 11 июля 969 года святая Ольга скончалась, «и плакали по ней плачем великим сын ее и внуки и все люди. Пресвитер Григорий в точности выполнил ее завещание.

Святая равноапостольная Ольга была канонизирована на соборе 1547 года, который подтвердил повсеместное почитание ее на Руси еще в домонгольскую эпоху.

Бог прославил «начальницу» веры в Русской земле чудесами и нетлением мощей. При святом князе Владимире мощи святой Ольги были перенесены в Десятинный храм Успения Пресвятой Богородицы и положены в саркофаге, в каких было принято помещать мощи святых на православном Востоке. Над гробницей святой Ольги в церковной стене было окно; и если кто с верой приходил к мощам, видел через оконце мощи, причем некоторые видели исходящее от них сияние, и многие одержимые болезнями получали исцеление. Приходившему же с маловерием оконце не открывалось, и он не мог видеть мощей, а только гроб.

Так и по кончине святая Ольга проповедовала вечную жизнь и воскресение, наполняя радостью верующих и вразумляя неверующих.

Сбылось ее пророчество о злой кончине сына. Святослав, как сообщает летописец, был убит печенежским князем Курей, который отсек голову Святослава и из черепа сделал себе чашу, оковал золотом и во время пиров пил из нее.

Исполнилось и пророчество святой о земле Русской, Молитвенные труды и дела святой Ольги подтвердили величайшее деяние ее внука святого Владимира (память 15/28) июля) – Крещение Руси. Образы святых равноапостольных Ольги и Владимира, взаимно дополняя друг друга, воплощают материнское и отеческое начало русской духовной истории.

Святая равноапостольная Ольга стала духовной матерью русского народа, через нее началось его просвещение светом Христовой веры.
Языческое имя Ольги соответствует мужскому Олег (Хельги], что означает «святой». Хотя языческое понимание святости отличается от христианского, но оно предполагает в человеке особый духовный настрой, целомудрие и трезвление, ум и прозорливость. Раскрывая духовное значение этого имени, народ Олега назвал Вещим, а Ольгу – Мудрой. Впоследствии святую Ольгу станут называть Богомудрой, подчеркивая ее главный дар, ставший основанием всей лествицы святости русских жен – премудрость. Сама Пресвятая Богородица – Дом Премудрости Божией – благословила святую Ольгу на ее апостольские труды. Строительство ею Софийского собора в Киеве – матери городов Русских - явилось знаком участия Божией Матери в Домостроительстве Святой Руси. Киев, т.е. христианская Киевская Русь, стала третьим Жребием Божией Матери во Вселенной, и утверждение этого Жребия на земле началось через первую из святых жен Руси – святую равноапостольную Ольгу.

Христианское имя святой Ольги – Елена (в переводе с древнегреческого «факел»), стало выражением горения ее духа. Святая Ольга (Елена) приняла духовный огонь, который не угас во всей тысячелетней истории Христианской России.

РЮРИК ПЕРЕД СМЕРТЬЮ ПЕРЕДАЕТ ВЛАСТЬ ОЛЕГУ И НАЗНАЧАЕТ ЕГО ОПЕКУНОМ СЫНА ИГОРЯ. МИНИАТЮРА XV в.

ПОХОД ОЛЕГА НА ЦАРЬГРАД. МИНИАТЮРА РАДЗИВИЛЛОВСКОЙ ЛЕТОПИСИ

СМЕРТЬ ОЛЕГА. ГРАВЮРА